"Андрей Корф. Сто осколков одного чувства " - читать интересную книгу автора - Вы такой талантливый... Даже страшно немножко...
- Отчего страшно? - Все время боюсь сказать или сделать что-нибудь не так... - Не бойтесь. Говорите и делайте все, что вам заблагорассудится... - А если мне заблагорассудится в вас влюбиться? - Влюбляйтесь... - Вы серьезно? - А вы? - Жизнь покажет... Настоящее время. - Ну вот... Теперь все болит... - Вам, бабам, не угодишь. И так плохо, и эдак. - Ладно, молчи уж. - Молчу... (зевает) Пиво-то осталось? - Опрокинулось, вон бутылка на полу... - Ладно, хуй с ним. Спим. - Спим. Засыпают, крепко обнявшись... Эротический этюд # 15 Он не раз прогонял ее, не стесняясь в выражениях. Он любил быть один, несмотря на невыносимое количество баб, вечно летящих на него с снова и снова. Она уже устала от разговоров и смотрела на него со скорбным пониманием обреченной. Что заставляло его снова и снова принимать ее? Что заставляло ее снова и снова возвращаться? Воистину, пожар в доме начинается с антресолей, где тлеют керосином страсти человеческие. Никто из них не заметил, как банальный роман перешел к надругательству над самим собой. Поначалу злодейство, которое он учинил над ней, еще носило некий привкус эротики. Во всяком случае, его скандальные акции сопровождались бурной эякуляцией, а ее робкие ответы - потаенными фейерверками во флигеле чувственности, сиротливо стоящем рядом с барским домом немого обожания. Она канцелярской скрепкой соединяла черновики его бездарных дней. Он катился в пропасть, а она была жалкой стрелкой, неспособной повернуть даже его одинокий, без единого вагона, паровоз. Вот вам скандальный эпизод. От души, с книжечкой, посидев на унитазе, он звал ее вылизывать Южные ворота своего одиночества, и она, дура, борясь с приступами рвоты, приползала на четвереньках выполнять эту нехитрую роль. Или. Отделываясь от утренней эрекции, он добавлял сомнительных специй в ее утренний кофе. И она, сочтя эту приправу изысканной, выпивала до капельки предложенное зелье. Потом еще просила добавки и высасывала последние капли терпкого эликсира из Северных ворот его одиночества. Или. Читая на ночь что-нибудь ортодоксальное, с кринолинами и реверансами, он, наверное, по чистой забывчивости, стряхивал пепел сигареты в ложбинку между ее грудок, отличающихся, кстати, примерной формой и |
|
|