"Андрей Корф. Сто осколков одного чувства " - читать интересную книгу автора

- Вы такой талантливый... Даже страшно немножко...
- Отчего страшно?
- Все время боюсь сказать или сделать что-нибудь не так...
- Не бойтесь. Говорите и делайте все, что вам заблагорассудится...
- А если мне заблагорассудится в вас влюбиться?
- Влюбляйтесь...
- Вы серьезно?
- А вы?
- Жизнь покажет...

Настоящее время.
- Ну вот... Теперь все болит...
- Вам, бабам, не угодишь. И так плохо, и эдак.
- Ладно, молчи уж.
- Молчу... (зевает) Пиво-то осталось?
- Опрокинулось, вон бутылка на полу...
- Ладно, хуй с ним. Спим.
- Спим.

Засыпают, крепко обнявшись...

Эротический этюд # 15

Он не раз прогонял ее, не стесняясь в выражениях. Он любил быть один,
несмотря на невыносимое количество баб, вечно летящих на него с
растопыренными крылышками. Но она оказалась упорнее многих, и возвращалась
снова и снова. Она уже устала от разговоров и смотрела на него со скорбным
пониманием обреченной. Что заставляло его снова и снова принимать ее? Что
заставляло ее снова и снова возвращаться?
Воистину, пожар в доме начинается с антресолей, где тлеют керосином
страсти человеческие.
Никто из них не заметил, как банальный роман перешел к надругательству
над самим собой.
Поначалу злодейство, которое он учинил над ней, еще носило некий
привкус эротики. Во всяком случае, его скандальные акции сопровождались
бурной эякуляцией, а ее робкие ответы - потаенными фейерверками во флигеле
чувственности, сиротливо стоящем рядом с барским домом немого обожания.
Она канцелярской скрепкой соединяла черновики его бездарных дней. Он
катился в пропасть, а она была жалкой стрелкой, неспособной повернуть даже
его одинокий, без единого вагона, паровоз.
Вот вам скандальный эпизод. От души, с книжечкой, посидев на унитазе,
он звал ее вылизывать Южные ворота своего одиночества, и она, дура, борясь с
приступами рвоты, приползала на четвереньках выполнять эту нехитрую роль.
Или. Отделываясь от утренней эрекции, он добавлял сомнительных специй в
ее утренний кофе. И она, сочтя эту приправу изысканной, выпивала до капельки
предложенное зелье. Потом еще просила добавки и высасывала последние капли
терпкого эликсира из Северных ворот его одиночества.
Или. Читая на ночь что-нибудь ортодоксальное, с кринолинами и
реверансами, он, наверное, по чистой забывчивости, стряхивал пепел сигареты
в ложбинку между ее грудок, отличающихся, кстати, примерной формой и