"Андрей Корф. Сто осколков одного чувства " - читать интересную книгу автораполистать.
Одно расстройство, конечно... Ма такая молодая там, красивая лялька, я бы за такой и сам не дурак приударить... И Папик ничего себе, без лысины еще. Сидит с гитарой у костра, Ма сзади его обнимает, в глазах - искры... Или показалось... Шут его знает, как говорит Папик... Ма добивалась Папика два года. А он, кобель хренов, упирался, натурально... Только когда я уже зашевелился, он уступил. И ничего. Лет пять жили хорошо, говорят... Еще бы не хорошо, если Папик сразу в какую-то контору подался бабки зарабатывать... И было бы, наверное, хорошо, но переклинило его на своих песенках, работу бросил, машину запустил, выпивает помаленьку... Какое тут, в жопу, счастье... Я их теперь понимаю... А Ма, конечно, ходит, в соплях путается. На песни ей давно уже насрать, да оно и понятно, когда гречневую кашу... Да, я уже говорил об этом... Ну, а у Папика своих соплей навалом. Он у меня поэт, всю жизнь в мальчишках проходил и вырасти так и не собрался... А Ма, похоже, с пеленок во взрослых ходит... Как они вообще живут?... А они там, похоже, любовью занялись, предки ненаглядные... Того гляди, сестренку мне сейчас сделают. Ма стонет знатно, не так, как Крыса... Та только попискивает, а Ма уж как заведет свой патефон, так чертям тошно станет... Надо же... Давно уже не трахались... И мне вздрочнуть, что ли... А почему нет? Вот и картинка хорошая, говорят, в Интернете таких навалом... Вот только еще полстакана, позвонить Крысе, что не приеду сегодня, и отлить, глянув по дороге в их комнату... Полстакана, звонок, отливаю, прохожу мимо... Ма стоит посреди комнаты, большая, голая, грудастая и жопастая... Как Давно не виделись, бля... Кажется, плачет даже родитель мой, горемыка. А Ма над ним, вечная, страшная, стоит себе молча... Вот такая картинка... А я что... Сходил на кухню, съел холодный кусок мяса, и к себе - выпивать да дрочить. Дело нехитрое. Уехал бы, но Крыса уже не ждет. Наорала на меня, дура, в последний раз... Тоже, поди, вырастет и станет как Ма. А где я ей деньги найду?... Выпил еще, "зепеллины" попели... Предки угомонились, кажется... Ма сходила в сортир, потом Папик там пузырем своим звякнул... Потом я заснул, не помню, что дальше было. Утром Ма готовит завтрак, глаза опять такие, что непонятно - глотать или подавиться тут же, не сходя с места... - Что, Папик на новую работу ускакал? - спрашиваю. - Нет. Он... Он ушел. Совсем. ...Ем, и не знаю, что сказать... И я, и Ма давно этого ждали... Наконец, говорю: - А работа? - Он все придумал... Нет никакой работы... - А зачем тогда? - Не знаю, - говорит Ма и начинает плакать. И я вместе с ней. А на шее у нее - большой засос, похожий на синяк от удара... - Он вернется? - спрашиваю, чтобы просто перестать реветь, как маленький. - Не знаю, - говорит Ма. - Разве можно что-нибудь знать про нашего папу... |
|
|