"Александр Юринсон. Сведите ваши счеты." - читать интересную книгу автора

глаза. Но я - натура творческая, и не могу заставить себя собраться,
сосредоточиться в тот момент, когда этого требуют обстоятельства, а только
по вдохновению. В роли обвинителя я был бы смешон - но не Мила. В суде она
превращалась в гремучую змею, в боевой катер из "Войны Вселенных";
униженные и разбитые ею именитые адвокаты разных фирм наших противников,
красные и взмокшие, прежде чем идти на ковер к своим боссам, отдавали
профессиональную дань уважения моей партнерше.
Мы были самыми крутыми в этом деле, да и жили мы лучше всех, потому
что любили друг друга и собирались любить всегда. Все остальное в мире
имеет смысл только когда любви нет.


Проклятый Хельми Пак вошел в нашу судьбу черт знает как давно; одна
из первых крупных побед фирмы "Рейцак и супруга" была над "Карельскими
сельскохозяйственными машинами", над их заводом в Рауту. Не знаю, что за
упрямство, почему никто в "Машинах" не посчитал, что легче решить проблему
утилизации отходов, чем каждые полгода отстегивать нам круглую сумму, но
за несколько лет - самых лучших наших лет - именно за их счет мы строили
себе рай. Я даже шутил, что состою у Хельми Пака на службе; а какое-то
время так оно и было: однажды мне пришлось обслуживать конвейер; в другой
раз несколько месяцев проработал каким-то администратором. Тем и служила
службу моя незаметность - я был разведчик в тылу врага.
Но дело приносило все больше усталости и меньше дохода, и мы решили
закругляться. Только не могли удержаться, чтобы в последний раз не
пощипать "Карельские машины", - уж очень нагло и упрямо они себя вели: нет
чтобы поступать как все - Хельми Пак, можно подумать, что назло,
производил наряду с сельскохозяйственными машинами радиоактивные облака.
Ну просто враг рода человеческого! Как можно гадить там, где живешь? Пусть
даже законы, на мой взгляд, излишне снисходительны по этому поводу...
А у меня уже намечались кое-какие связи в парламенте; конечно, я не
собирался предпринять попытку откорректировать законодательство, но для
одного частного случая - для Хельми Пака лично - вполне можно было
уговорить сделать исключение. И тогда одновременно с "Рейцаком" перестали
бы существовать и "Машины". Замечательный финал карьеры!


Да не тут-то было! С этого все и началось.
Однажды я весь день брал пробы и производил замеры - не скрываясь,
насколько вообще мог быть заметным такой человек, как я. Пробы - это
последний этап; и пусть даже он порой растягивается на месяцы, в шпионов
играть уже бессмысленно.
Вернулся в наш офис я около трех часов дня. Мила в тот день
занималась какой-то левой работой: в связи с угасанием основной
деятельности фирмы, она, не способная находиться без движения и нескольких
минут, постепенно переводила свою законническую практику в другие области.
Что-то в конторе было не так; я это почуял, но не придал значения.
Мила сидела, погрузившись в какие-то бумажки. Я склонился к ее
затылку, вдохнул знакомый, родной запах, осторожно прикоснулся губами к
волосам. Она не пошевелилась, но, как обычно, внутренне потянулась ко мне.
И во всем этом тоже что-то было не то.