"Валерий Королев. Похождение сына боярского Еропкина [И]" - читать интересную книгу автора

но, чего доброго, и государство пропадет. Без государства же всякий ловкий
что хошь с Руси тащи либо приходи и властвуй. Горький опыт тому порука.
Еропкин по старой многолетней привычке, выработанной в походах, спал
как человек воинский, государственный: вполуха, вполглаза, под правой рукой
сабля, под левой пистоль, нож за голенищем, сполох - и встал обряжен и
оружен. Воинский человек себе не принадлежит. Два великих властителя над
ним: начальник и судьба, и он ежечасно готов им покориться по воле Божьей.
Отринув сон, встать, где укажут, и вершить, что прикажут, думая не о себе,
но о том, как сподручней исполнить приказ, даже если цена тому - жизнь
собственная.
У воинского человека особое место среди русских людей, и отношение к
нему особенное. Потому как он есть защитник православной веры, народа своего
и Руси. Хоть глад, хоть мор, но народ, всем миром корячась, последнее от
себя оторвет - и ему: ведь коли и он холодный да голодный, то кто же тогда
за други своя встанет, кто землю-матушку убережет, кто остережет ворога и
даст время наполнить житницы зерном, а села и деревни жизнью? Он, все он,
воинский человек. Бывает, конечно, вырвавшись из-под начала, воинский
человек и набезобразит. Но тут уж миром споймают его, и старики, как сына
родного, посекут в овине. То не кара ему, а наука своему от своих, и люди на
него не в обиде: до смерти воинский человек живет не по своей воле и редко
помирает своей смертью. Такая планида у него: самому погибнуть, чтобы другим
жилось.
Проснулся Еропкин то ли от всплеска речного, то ли от вскрика
человечьего. Вскинулся на локтях, саблю от ножен освободил, кремень
пистольный обтер.
Над речкой и по берегу туман пластался - ни дерева, ни куста не
различишь, где восток-запад, не угадаешь, чувствуется только, что утро
наступило, - туман по-над землей сер, а над головой белым-белый, и слышно в
тумане, два человека постанывают, вроде как бы или бревно стараются
вздыбить, или друг дружке горла рвут. Звук явственный и движется к реке, на
Еропкина.
Сел Еропкин на пятки и к земле пригнулся - и не видно его в тумане, и,
в случае чего, нападать сподручней. Мигнуть не успел - сцепившись,
выкатились к воде два человека, и оказавшийся сверху ножом потянулся к горлу
нижнего. Нижний руками уперся в ключицы врага. Тот был тяжел, руки нижнего
слабели, и нож уж дрожал возле его бороды. Премерзким нож в тумане глянулся.
Словно из склизкого льда сработан.
Не разобрав, кто прав, кто виноват, Еропкин пружиной взвился, сажени
две пролетел и на излете саблю плашмя обрушил верхнему на поясницу, а когда
тот, вскочивши, остолбенел, саблю плашмя же уложил на маковку. Мастером
сабельного боя слыл Еропкин.
- Жив? - спросил нижнего, стараясь унять стук сердца.
- Жив, - прохрипел нижний.
- Вставай.
- Убил его?
- Через час очухается.
- Жалко.
- Он кто?
- Сосед. Сено умыкнуть хотел.
- И ты...