"Валерий Королев. Похождение сына боярского Еропкина [И]" - читать интересную книгу автора

щелкоперу, крапивному семени, когда случалось забрести в Поместный приказ, и
то кланялся, раболепствуя, в глаза заглядывал, указующее слово ловил,
выслушав - не перечил, помнил: жалует царь, да не жалует псарь. А тут -
никакой боязни, шагает себе, с пяточки на носок сапожок ставит, плечиками
покачивает. Чует, как Смур взглядом затылок сверлит, да силы в том взгляде
нет. На его, Еропкина, стороне сила. Вот осерчает вконец да и махнет через
острог - и ступай, Смур, сам стеречь сено, ползать промеж стожков, резать
соседей. Ножик, вишь, обронил, Аника-воин! Богу своему молись, что сосед
квелый попался, тут же тебя не порешил. В потасовке ножик не обронить -
искусство!
Вытащил Еропкин из-за пазухи сулею. Запрокинув лицо к небушку, глотнул
глоток добрый. А в небушке солнце плещется и жаворонок во славу сущего песнь
поет.
Словно в хороводе, Еропкин голову склонил к плечу, руки развел и грянул
свою песню, сам величаясь да славясь:

От Москвы, Москвы заря занималася.
Эх, ой, ой ли, ой люли, заря занималася.

Эх, у царя война, война поднималася.
Эх, ой, ой ли, ой люли, война поднималася.

Эх, моему дружку давно сказано.
Эх, ой, ой ли, ой люли, давно сказано.

Давно сказано ему наперед идти.
Эх, ой, ой ли, ой люли, наперед идти.

Наперед идти, ему круги заводить.
Эх, ой, ой ли, ой люли, ему круги заводить.

Ему песни запевать, ему девок выбирать.
Эх, ой, ой ли, ой люли, ему девок выбирать.

Ему девок выбирать, ему красных целовать.
Эх, ой, ой ли, ой люли, ему красных целовать.

Домой пришел, а там друг сердечный - ночной гость валдайский внове
сидит.
- Так-так, - щерится, - хорошо пьешь и хорошо поешь, сын боярский.
Ты пей, пей романею-то, она мысль прямит. Тут в Свободине с прямыми мыслями
таких дел наворочать можно - мои братья обзавидуются. Да ты к столу, к
столу присаживайся. Небось как волк есть хочешь? Покормлю. Кушай с запасцем
- ключника-то со стряпухой только к вечеру пришлют.
Глянул на стол Еропкин, а там еды, как в первую ночь. Сел за стол,
сулею достал, себе налил, гостю. Выпили, стали есть. Гость куска не дожевал
- окосел. Видно, слаб был на романею. К стене привалился, заалел лицом и ну
пьяненько бормотать:
- Покуда ты у Смура гостевал, я по здешней земле походил, поглядел.
Прикидывал, как к ней приноровиться, с какого бока подкатить. Ничего не