"В.Г.Короленко. Тени (Фантазия)" - читать интересную книгу автора

уменьшать количество овец и разгонять их, а добрые правители - делать то же
с гражданами? Исследуем, афиняне, этот вопрос!" И от вопроса одинокого,
безоружного философа лица тиранов бледнели, а глаза юношей загорались огнем
негодования и честного гнева...
Когда афиняне, расходясь с площади после приговора, вспоминали все это,
тогда их сердца сжимало смутное сомнение: "Уж не совершили ли мы над сыном
Софрониска жестокую неправду?" Но тогда добрые афиняне смотрели в гавань и
на море. При свете угасавшей зари на синем понте еще мелькали вдали
пурпуровые паруса острогрудого корабля делосских празднеств {Прим. стр.
330}. Корабль ушел из гавани в этот день и вернется лишь через месяц, а до
тех пор в Афинах не может пролиться кровь ни виновного, ни невинного. В
месяце же много дней, а часов еще больше. Кто помешает сыну Софрониска, если
уж он осужден невинно, убежать из тюрьмы, а многочисленные друзья наверное
даже помогут? Разве так трудно богатому Платону, Эсхину и другим подкупить
тюремную стражу? Тогда беспокойный овод улетит из Афин к фессалийским
варварам или в Пелопоннес, или еще дальше, в Египет... Афины не услышат
более его назойливых речей, а на совести добрых граждан не будет этой
смерти.
И все, таким образом, обойдется ко всеобщему благополучию...
Так многие рассуждали про себя в этот вечер, восхваляя мудрость демоса
и гелиастов {Прим. стр. 331}, а втайне питая надежду, что беспокойный
философ уберется из Афин, убежит от цикуты к варварам {Прим. стр. 331},
освобождая сограждан в одно время и от себя, и от угрызений совести за
невинную смерть.
Тридцать два раза с тех пор солнце выходило из-за океана и опять
погружалось в него, а до того дня, когда афиняне решили воздвигнуть Сократу
памятник,- осталось тридцатью двумя днями меньше. Корабль из Делоса вернулся
и, точно стыдясь за родной город, стоял в гавани с печально упавшими
парусами. На небе не было луны, море колыхалось под тяжелым туманом, и огни
на холмах мерцали сквозь мглу, точно прижмуренные очи людей, одержимых
стыдом.
Упрямый Сократ не пожалел совести добрых афинян. "Простимся! Вы идите к
своим очагам, а я пойду умирать,- сказал он судьям после приговора.- Не
знаю, друзья, кто из нас выбирает себе лучший жребий". Когда срок
возвращения корабля стал приближаться, многие из сограждан почувствовали
беспокойство. Неужели же этот упрямец в самом деле умрет? И они принялись
стыдить Эсхина, Федона и других учеников и друзей Сократа, подстрекая их
усердие. "Неужто,говорили они с едкой укоризной,-вы допустите, чтоб ваш
учитель умер? Или вам жаль несколько мин {Прим. стр. 331} на подкуп
сторожей?" Напрасно Критон упрашивал Сократа согласиться на побег и горько
жаловался, что общая молва упрекает их в недостатке дружбы и в
скупости,-упрямый философ не пожелал сделать удовольствие ни своим ученикам,
ни доброму афинскому народу. "Исследуем этот вопрос,- говорил он.- Если
окажется, что мне надо бежать,- я убегу; а если нужно умереть, то умру.
Припомним: не говорили ли мы раньше, что не смерть должна страшить разумного
человека, а неправда? Справедливо ли соблюдать нами же установленные законы,
пока они нам лично приятны, а неприятные нарушать? Кажется, память мне не
изменила: ведь мы действительно что-то говорили об этих предметах?"
- Да, говорили,- ответил ученик.
- И кажется, все были в этом вопросе согласны?