"Анна Коростелева. Повседневная жизнь Лиувилля аль-Джаззара" - читать интересную книгу автора

...Тем временем в мусорной корзине сама собой слегка шуршала, не
соглашаясь с тем, как именно ее смяли, газета. Из нее следовало, что:
Доминик Берто поражает предприимчивостью, в некотором роде это гордость
страны, большинство ее поступков неблаговидно, почти каждый второй ее
поступок является браком, каждый брак приносит ей золотые горы со смертью
очередного немолодого вдовца, с которым она связала свою судьбу, она хороша,
как Артемида на охоте, изобретательна, как восточный визирь, безжалостна к
кому ей в голову взбредет и может переодеваться в мужское платье. В мужском
обличье ее зовут Эжен Д'Артуа. Ей очень идет. Эжен Д'Артуа, в свою очередь,
повытряс немало денег из спесивых англичан, показывая им их прошлое в
Кристалле Судеб, изъясняя символы коптских рукописей и прельщая дам
негромкими беседами об алхимии в глубине будуаров. Описания ее приключений
могут затмить большой фейерверк в Версале. Талантливого человека не надо
измерять повседневными мерками, это дар Небес. Наше Отечество ценит своих
героев.
- Во сколько же? - спросил Лиувилль аль-Джаззар.
- Около девяти вечера на мосту Сент-Женевьев, - сказал Греви, который
не однажды выбегал на лестницу черного хода и справлялся о чем-то у слуг.
- В темноте, - сказал Лиувилль. - Хорошо, - он улыбнулся. - Сделаем ход
совой. Минервы.
Выражение "сделать ход кем-то или чем-то" было в ходу между Лиувиллем и
Греви, причем дальше, как правило, шло не название шахматной фигуры.
Лиувилль мог сказать: Сделаем-ка мы ход Сенекой, или министерским мандатом,
или даже архиепископом, - в зависимости от того, что он задумал.
В половине девятого Лиувилль устало провел рукой по лбу, отложил свои
комментарии к Декарту и оделся. Через полчаса он уже останавливал на мосту
карету.
- Будь вы немного постарше, я не задумываясь похитил бы вас,
мадемуазель, связываться же с таким ребенком мне не позволяет совесть, -
сказал он, отчего Доминик разулыбалась еще прежде, чем успела выяснить
причину задержки. - Габриэль Лиувилль де Луси, граф де Ланселье. Счастлив
оказаться первым, кто приветствовал вас в Париже. Быть может, вы выйдете из
экипажа, и мы пройдемся пешком? Очень тепло, - в это мгновение он заметил в
глубине кареты Кристалл Судеб, который Доминик в дороге приобнимала одной
рукой - видимо, чтобы не разбить. - О, это нужно, возможно, для других. Я не
сомневаюсь в ваших колдовских способностях.
Иногда Лиувиллю аль-Джаззару надоедало помнить о необычности его
внешности для этих широт. Когда он опустил веки с тем, чтобы мимика лица
соответствовала полупоклону, в лице его проявилось десять поколений
астрологов Басры и Магриба. Когда он поднял глаза, стало еще хуже.
- Предупреждаю, вас будут рвать на части, приглашать во все дома, но
прошу вас: смотрите, вот я снимаю с мизинца этот перстень с бриллиантом,
конечно, он будет спадать у вас с пальца, и все же носите его; если камень
потускнеет при очередном приглашении, значит, я против того, чтобы вы шли
туда и вижу в этом опасность. Для себя, разумеется.
- Вы оригинальны.
- В моем возрасте я не могу себе позволить заурядность: вы же на меня
не взглянете.
С этой минуты бурный роман между приезжей и эксцентричным ученым,
роман, о котором очень говорили в обществе, был предрешен.