"Жанна Корсунская. У кого как..." - читать интересную книгу автора

быть, ушла на обед.
Ты вошла в дубленке и большой песцовой шапке, робко спросила:
- Можно? Я по конкурсу на должность директора подросткового клуба.
Я великодушно разрешил тебе войти. Нет! Нет, это была не ты, а словно
совсем другая девочка. Я даже не обратил на нее внимания. Машинально
предложил сесть. Все же я хорошо воспитан. Но забыл предложить снять шубу и
шапку.
Телефон трещал не умолкая. Видно, секретарша была на обеде. А ты так и
сидела, не решившись раздеться. Потная, с трясущимися от смущения руками. Я
еще подумал: "Чокнутая какая-то. Тоже мне... по конкурсу... на место в
психушке".
Мне хотелось, чтобы эта девушка быстрее ушла и не мешала работать. Я
должен был освободиться в этот день пораньше. Быстрее закончить все дела и
уйти. Мы собирались вечером с мужиками в баню. Кажется, кто-то куда-то
уезжал и делал отходную.
Я действительно не обращал на нее внимания, а она, наверное, ждала, что
я оставлю свои телефоны, и вдруг отчаянно крикнула, перекрывая их звон:
- Я по конкурсу! Вам нужен мужчина, а я женщина!
Мне стало очень смешно. Посмотрел на нее оценивающе и ответил
великолепным театральным басом:
- Это я вижу...
Она снова смутилась, еще больше покраснела и вспотела, но справилась с
собой и начала быстро-быстро объяснять, почему именно ей нужно отдать
должность директора заводского клуба для подростков. Она говорила сбивчиво,
смешивая планы предстоящей работы с пунктами автобиографии. Жестикулировала,
размахивая белым овечьим мехом оторочки на рукавах дубленки.
Опять зазвонили телефоны. Я что-то отвечал, но сделал ей знак
продолжать, изображая из себя Юлия Цезаря, способного совершать несколько
дел одновременно. На самом деле я, конечно, не слушал бред, который она
несла. Больше всего мне хотелось, чтобы она ушла и оставила меня в покое.
Но телефоны умолкли, и девушка отчаянно выпалила:
- А еще я стихи пишу про евреев. О катастрофе евреев во время Второй
мировой войны. Можно почитаю?
Ну, это уж слишком! Диагноз "чокнутая" не вызывал больше сомнений.
- Нет! Вот стихов, пожалуйста, не надо.
- Почему? Это же общечеловеческая "катастрофа.
- Какое это имеет отношение к вакантной должности директора
подросткового клуба?
- Мы откроем литературный кружок. Многие юноши и девушки пишут стихи,
но никому не показывают их. Стесняются. А ведь это то, что формирует
человеческую душу. Точнее, очищает ее от грязи, покрывающей душу в процессе
взросления. Очищает от подлости, от необходимости говорить одно, а делать
другое, от предательства, ежедневного вынужденного предательства, и прежде
всего - предательства самого себя, своих идеалов.
Она полезла в портфель, чтобы извлечь оттуда какие-то тетрадные листы с
ровными синими строчками.
- Это очень хорошие стихи. Мои мама и папа прекрасно разбираются в
поэзии. Они считают, что стихи достойны, чтобы их напечатали.
Я чувствовал: если девушка пробудет в моем кабинете еще пять минут, то
я сам начну сходить с ума, но она не унималась: