"Хулио Кортасар. Шея черного котенка" - читать интересную книгу автора

послать ко всем чертям... Дина заговорила вновь - и он не прерывал ее, а
позволил говорить дальше, весь обратясь в слух, веря ей и не веря, ибо
рассказанное было столь абсурдным, и только Дина со своим грустным личиком,
неразвитой грудью, опровергавшей представление о тропических женщинах, была
сама реальность, просто потому, что это - Дина. Меня, наверное, нужно
держать взаперти, сказала она ровным голосом, а то всякое бывает, не о вас
речь: вы есть вы, но иной раз. Иной раз - что? Иной раз - оскорбления,
хлопки по ягодицам, мол, давай, крошка, немедля в постель, к чему терять
время. Но тогда... Тогда - что? Но тогда, Дина...
- Я думала, что вы поняли, - сердито сказала Дина. - Я ведь сказала:
меня, наверное, нужно держать взаперти.
- Глупости. Но сначала я...
- Я знаю. Как же вы не догадались сначала? Вот именно, так и есть, хотя
поначалу всякий может ошибиться. Это ведь так логично. Так логично, так
логично. И запереть меня тоже было бы логично.
- Нет, Дина.
- Но ведь - да, черт тебя побери. Извините. Но ведь - да. Все ж лучше,
чем это, и уже столько раз. Как меня только не поносили: и шлюха, и
потаскуха, и лесбиянка. Было бы, в конце концов, гораздо лучше. Или же мне
их самой отрубить резаком. Но резака у меня нет, - сказала Дина с
извиняющейся улыбкой; она как-то неудобно устроилась в кресле и, может быть,
поэтому или из-за усталости съезжала с него, каждый раз все больше обнажая
ноги из-под мини-юбки, которую она забывала одернуть. Так и сидела она,
будто потеряв себя самое, самое себя забыв, и лишь изредка поглядывала на
свои руки, как они берут чашку, кладут кофе, - эти послушные ханжи,
хлопотливые лесбиянки, потаскушки и бог знает еще кто.
- Не говорите глупостей, - повторил Лучо, и его охватило какое-то
чувство, в котором угадывалось и желание, и недоверие, и покровительство. -
Я понимаю, это ненормально, видимо, нужно найти причины, нужно бы. Как бы то
ни было, зачем такие крайности. Я имею в виду заточение или резак.
- Кто знает, - сказала она. - Возможно, такие крайности и оправдали бы
себя до конца. Может быть, это был бы единственный выход из тупика.
- И к какому же концу могут привести, по-вашему, такие крайности? -
устало спросил Лучо.
- Не знаю, ничего не знаю, я только боюсь. Я тоже, наверное, потеряла
бы терпение, если бы кто-нибудь со мной разговаривал так, но бывают такие
дни, когда... Да, дни. И ночи.
- Ага, - сказал Лучо, поднося спичку к сигарете. - Еще и ночью,
конечно.
- Да.
- Но не тогда, когда вы одни.
- Так же, когда и одна.
- Так же, когда и одна, ага.
- Поймите меня, я хочу сказать, что...
- Хорошо, - сказал Лучо, допивая кофе. - Очень вкусный, очень горячий.
Что нам и требуется в такой вот день!
- Спасибо, - просто сказала она, и Лучо взглянул на нее, потому что
совсем не собирался ее благодарить, просто испытывал чувство признательности
за этот миг отдыха, за то, что поручень наконец себя исчерпал.
- При том, что у меня не возникло плохих или неприятных ощущений во