"Хулио Кортасар. Шея черного котенка" - читать интересную книгу автора

открываяглаз. - Ты не знаешь, что... Нет, лучше - не надо, лучше - не надо.
Лучо обнял ее за плечи, медленно привлек к себе и почувствовал на своих
губах ее близкое дыхание, горячее, пахнущее кофе и смуглой кожей. Он крепко
поцеловал ее прямо в губы, стремясь слиться с ней, прикоснуться к ее зубам и
языку; тело Дины в его объятиях расслабилось. Всего сорок минут назад ее
рука принялась ласкать его руку на поручне в вагоне метро, сорок минут назад
ее маленькая черная перчатка гарцевала на его коричневой перчатке. Ее
сопротивление едва ощущалось, а вновь повторенный отказ воспринимался как
некое предупреждение, но все в ней уступало, уступало в обоих, сейчас же ее
пальцы медленно скользили по спине Лучо, ее волосы щекотали ему глаза, и ее
тело источало неизъяснимый аромат, в котором не осталось и следа от
предупреждения; вот их тела - на синеве покрывала: повинуясь приказаниям,
послушные пальцы искали застежку, срывали одежду, ласкали кожу, бедра; руки
смыкались, как губы и колени, а сейчас друг к другу прильнули и тела, а
затем - неясный шепот мольбы, напор, сминающий сопротивление, откат назад и
мгновенное движение вперед, чтобы горячая пенистая волна, зародившаяся
вначале у слияния их губ, захлестнула потом их руки, пальцы, плоть, сметая
все на своем пути, соединила их в одно целое, бросая в горнило любовной
игры. Когда они закурили в темноте (Лучо хотел потушить торшер, но тот с
грохотом рухнул на пол, раздался звон разбитого стекла), Дина испуганно
приподнялась; не соглашаясь сидеть в потемках, она предложила зажечь хотя бы
свечу и спуститься купить новую лампочку, но он снова обнял ее в темноте, и
теперь они курили, успевая обменяться взглядами при каждой затяжке, и
целовались вновь, за окном упрямо шел дождь. Обнаженные и расслабленные, они
лежали в жаркой комнате, прикасаясь друг к другу руками, бедрами и волосами,
и осыпали друг друга бесконечными ласками, влажные и частые касания заменяли
им в темноте зрение; тела источали аромат, а губы счастливо бормотали что-то
односложное и неразборчивое. В какой-то момент, возможно, вновь возникнут
вопросы, но сейчас они, уже однажды изгнанные, затаились в темных углах, под
кроватью, и когда Лучо хотел что-то спросить, ее влажное тело накрыло его, а
мягкие укусы и поцелуи заставили замолчать; и только много позже, когда
раскурили по новой сигарете, сказала ему, что живет одна, что никто долго у
нее не задерживается, что все бесполезно, что нужно зажечь свет, что с
работы - домой, что ее никогда не любили, что существует вот эта болезнь,
что все, по сути, ее не волнует или же, наоборот, все волнует настолько, что
нет слов это выразить, а может быть, все это не продлится больше одной ночи,
и можно было бы обойтись без объяснений, у поручня метро едва зародилось
что-то, но прежде всего нужно зажечь свет. - Где-то есть свечка, - монотонно
твердила Дина, отвергая его ласки. - Купить лампочку - уже поздно. Позволь
мне ее поискать, она должна быть в каком-нибудь ящике. Дай мне спички.
- Не зажигай ее пока, - попросил Лучо, - ведь так хорошо в потемках.
- Не хочу. Хорошо-то хорошо, но ведь ты знаешь, ведь знаешь, иногда...
- Пожалуйста, - сказал Лучо, стараясь на ощупь найти сигареты на
полу, - мы на время забыли... Зачем ты снова начинаешь? Нам ведь было очень
хорошо так, не видя друг друга.
- Позволь мне найти свечку, - повторила Дина.
- Ищи, мне все равно, - сказал Лучо, протягивая ей спички. Пламя
вспыхнуло в неподвижном воздухе комнаты и обрисовало чуть более светлое, чем
окружавшая темень, тело, блеск глаз и ногтей, а потом снова - черный омут,
чирканье другой спички, темнота, чирканье еще одной спички, резкое колебание