"Хулио Кортасар. Шея черного котенка" - читать интересную книгу автора

пламени, гаснущего в глубине комнаты; короткая пробежка, тяжелое дыхание, и
обнаженное тело всем своим весом падает наискось, больно ударив Лучо по
ребрам. Он крепко ее обнял, и, целуя, сам не зная, отчего и почему должен ее
успокоить, бормотал слова утешения, и, притянув к себе, овладел ею, слившись
с нею почти без желания, видимо из-за большой усталости, и, приникнув к ней,
вновь ощутил, как ее тело судорожно бьется, уступает и раскрывается ему
навстречу, вот так, вот сейчас, сейчас, вот так, еще, еще, и волна
откатилась, возвратила его в состояние покоя. Лежа на спине и устремив
взгляд в никуда, он слушал биение ночи, которая пульсировала кровью дождя
там, за окном, в бесконечно огромном чреве ночи, оберегающем их от страхов,
поручней метро, сломанных торшеров и спичек, а их-то рука Дины держать не
хотела и, повернув спичку книзу, обожгла и себя, и Дину, и это было похоже
на аварию в темноте, где пространство и положение предметов так меняется, а
человек - неуклюж, как ребенок; но после второй сгоревшей меж пальцев спички
кисть Дины превращается в разъяренного краба, сжигающего себя во имя
уничтожения света; тогда Дина попыталась зажечь последнюю спичку другой
рукой, но вышло еще хуже: она не осмеливается даже сказать об этом Лучо, а
он, покуривая замусоленную сигарету, прислушивается к ее шебуршанию во мраке
и ощущает в себе зарождение смутного беспокойства. Разве ты не видишь, что
они не хотят, опять. Опять - что? То же самое. Опять - что? Нет, ничего,
нужно найти свечку. Я поищу ее, дай мне спички. Они там - в углу. Успокойся,
подожди. Нет, не уходи, пожалуйста, останься. Разреши, я их найду. Пойдем
вместе, так лучше. Пусти меня, я их найду, скажи, где может быть эта
проклятая свечка. Там, на полке, тебе, пожалуй, нужно зажечь спичку. Все
равно ничего не будет видно, пусти меня. Легонько отстраняя ее и размыкая
охватившие его за талию руки, он стал понемногу приподниматься. Внезапный,
как удар хлыста, рывок за член заставил его закричать, скорее от
неожиданности, чем от боли. Он быстро нашел зажавший его плоть кулак Дины -
а она лежала на спине и стонала, - разжал ее пальцы и грубо ее оттолкнул. Он
слышал, как она звала его и просила вернуться, обещая, что такое больше не
повторится, во всем виновато его упрямство. Ориентируясь, как ему казалось,
на угол комнаты, рядом с предметом, похожим на стол, он наклонился и стал на
ощупь искать спички, нашел, как ему показалось, одну, но слишком длинную,
видимо - зубочистку, спичечного коробка же там не оказалось; ладони шарили
по старому паласу, на коленях он заполз под стол: нашел одну спичку, потом -
другую, но коробка не было. На полу казалось еще темнее, пахло заточением и
временем. Вдруг в спину и в затылок впились, как жала, ногти; выпрямившись в
одно мгновение, он резко оттолкнул Дину, а она что-то кричала ему о свете с
лестничной площадки, о том, что нужно открыть дверь и тогда - свет с
лестницы; ну ясно, как это они не додумались раньше, где же была дверь?
там - напротив; не может быть: рядом был стол у окна, я тебе говорю - там,
тогда иди ты, если знаешь, пойдем вместе, я не хочу оставаться сейчас одна,
пусти меня, или я тебя ударю, нет, нет, говорю тебе: отпусти же меня.
Толчок - и он остался один, а рядом, совсем близко, - прерывистое дыхание,
что-то дрожащее; вытянув руки, Лучо двинулся вперед, пытаясь обнаружить
стену, а там - и дверь. Наткнувшись на что-то горячее, что с криком
отшатнулось, он другой рукой схватил Дину за горло, словно сжимая перчаточку
или шею черного котенка, но тут жгучая боль пронзила всю щеку, от глаза до
губ; он отпрянул назад, стремясь увернуться, сжимая все сильнее горло Дины,
упал спиной на ковер и принялся боком отползать, зная, что сейчас