"Виталий Коротич. Лицо ненависти " - читать интересную книгу автора

шортах и сарафанах (или в одежде, которая в немецкой табели о национальных
костюмах похожа на сарафан).
И тут, вспышкой напомнив, что город это чужой и любят здесь далеко не
каждого, перед глазами у меня поплыл большой транспарант с английскими
словами "Верните нам!", а затем серая грудь в крестах и плакат со словом
"Кенигсберг", и еще одна такая же грудь, и над ней плакат со словом
"Данциг".
По Пятой авеню плыл еще один автомобиль марки БМВ, включенный в состав
парада; над автомобилем реял большой флаг с призывом: "Возвратите нам
Данциг!" Человек за рулем БМВ был одет в уже не новый серый мундир
гитлеровского вермахта и в серую же тирольскую шляпу с зеленым перышком. На
груди у человека было много наград, среди них несколько крестообразных.
- А где это Данциг? - спросила у меня Кэт, лизнув мороженое.
- Нигде, - сказал я. - Такого города уже нет. Он был до войны, и, чтобы
попытаться вернуть его, войну надо начать сначала.
Кэт ковырнула мороженое ложечкой и демонстративно утратила интерес к
шествию, которое громыхало барабанами, мешая нам сосредоточиться на беседе.
- Что вы делали в парке? - улыбнулась Кэт и прищуренно взглянула на
меня. - Вы ведь приезжий?
- В Америке все приезжие. Даже те, кто празднует очередную годовщину
своего приезда, как эти вот, на параде.
Мне не хотелось, чтобы Кэт втянула меня в долгую беседу, где ей многое
будет непонятно; я уже устал от нашего с ней безразличного добродушия, от
чужой беды и чужой наглости, от чужой торжественности: в нью-йоркский день
было напихано всего предостаточно. Мы еще немного поели мороженое, и я
написал свой нью-йоркский телефон и адрес на визитной карточке. Над нами -
прямо над зонтиками кафе - трепыхался большой флаг с алым сердцем и словами
о любви к Нью-Йорку.
- Сегодня по городу бродить не надо, Кэт, - сказал я усталым и
немолодым голосом так, чтобы она ощутила. - Ты мне позвони...
- Ага. - грустно взглянула Кэт и так же грустно улыбнулась, и я
почувствовал, до чего ей одиноко. - Вы точно приезжий. Американец бы
попробовал меня соблазнить. Или еще что-нибудь в этом духе...
- А что бывает в этом духе? - спросил я.
- Позвоню вам, раз вы такой, - сказала Кэт и спрятала мою визитную
карточку, не читая. На карточке было написано, из какой я страны.
Сегодня утром президент Рейган в очередной раз грозил нашей стране
своим выразительным голливудским пальцем и всячески нас поносил. Это надо
видеть, потому что следом за президентом, как правило, подключаются разные
мелкие шавки, внушающие, что главные американские тревоги связаны именно с
нашей страной. И слова "Я люблю Нью-Йорк" начинают звучать как призыв
защитить бетоны любимого города, причем защитить их именно от меня и моих
соотечественников.
Кстати, еще раз о любви. Видя и слыша все здешние антисоветские речи,
понимая, сколько здесь делается для того, чтобы не только оболгать нас, но и
друзей наших, я думаю, до чего же иногда добры бываем мы к тем, кто не
заслуживает даже доброго слова. Только что я купил нью-йоркскую "Дейли ньюс"
и прямо на улице, на ходу, прочел там заметки некого бегуна, наивно
приглашенного в нашу страну для участия в марафонском беге. Почему-то я
представлял, читая, как с этим типом носились: знаю ведь, спрашивали, не