"Инна Яковлевна Кошелева. Пламя судьбы " - читать интересную книгу автораа в каких-то бесформенных образах, проходящих как эти облака, представлять
себя будущую. Бог призовет ее, она обнаружит свою любовь... ко всем. И тогда... Та толпа... Тот, с палочкой, вызывающей на свет музыку... Матушка... Батюшка... Братцы и все-все увидят, как она любит их, как много может для них сделать. Они ответят ей признанием. Бог даст ей знак... И Бог дал. 2 В двух случаях замирало Кусково в предчувствии беды: когда парней брали в рекруты и когда отбирали детей в актеры графского театра. Казалось бы, разные вещи. В солдатах служили, считай, всю жизнь - двадцать пять лет. Жили сурово, живота не жалели. А театр рядом. Актеры на сладких хлебах, от ихней работы еще никто не надорвался. Шереметевы - господа милостивые. Что же тогда горевать? Так-то оно так Да так со стороны. А для матери или отца... Солдатскую повинность еще можно объяснить здравой необходимостью защиты царя и отечества. Актерское же рабство с точки зрения крестьянина - нелепица, барская прихоть, дурь, однако ломает жизнь не меньше, чем рекрутчина. Ради чего деток из сел увозили чуть ли не в Малороссию, в далекую Борисовку? Там Смагин их сначала "распевал" и учил нотам. Подросших мальчиков и девочек возвращали в Кусково. Кого отдавали назад домой - "неспособные оказались", а кого селили в барских флигелях. И для этих - "годных" - начиналась совсем особая, ненатуральная, нечеловеческая жизнь. родителей к детям не пускали. Издали могли видеть деревенские, как водит надзиратель или надзирательница их чадо в строю на репетицию, на обед или спектакль. Девочки отдельно, мальчики отдельно. Словно собак на цепи... Не просто свободы нет - порядок, как в остроге. Шереметевы держат при актерских флигелях целый штат дворовых, чтобы охранять парней и девок от обычной жизни и друг от друга. С актрисами справляются лютые Настасья Калмыкова и Арина Кириллина, известные наушницы. К актерам приставлены двенадцать "гусаров" Ивана Белого, дюжина силачей каждый миг начеку, не трепыхнешься. Едят "счастливчики", конечно, лучше, чем их братья и сестры по селам, но болеют туберкулезом не реже. У иных еще объявляется и незнакомая крестьянам цинга. Воздуха не видят, здоровую деревенскую работу не делают, зеленушку с грядок не жуют. Девки поют, в манерах выламываются, делаются барскими подстилками. Мужики тоже для услащения барских глаз да барских ушей на сцене лакействуют. Тьфу! Молодость проходит, и их - развращенных и разленившихся, нездоровых - выбрасывают снова в село, словно комнатных попугаев в лес. Яркие, но к здешней жизни непригодные, осмеянные и презираемые, сгуливаются они, спиваются, юродствуют на потеху другим. Гибнут... Ой, не дело это, не дело, когда один человек для другого вроде куклы. Один рожочник - нота "до", другой - "фа", по именам их не зовут. По одной ноте парни всю жизнь гудят, от скуки с ума сходят, придурками становятся. Кто пожелает сыну такой судьбы? В ту осень все случилось неожиданно и не так, как всегда. Смагин из |
|
|