"Инна Яковлевна Кошелева. Пламя судьбы " - читать интересную книгу автора

- Впрочем, - отступил молодой, боясь худших неприятностей, чем
невозможность взять из тайника золотые цепи (он так и видел их на милой
девичьей шее!), - впрочем, хоть театр-то по-прежнему в полном моем
распоряжении? Я многое хочу в нем поменять.
- В полном, - недовольно махнул рукой старик. - Делай там что хочешь.

На ровной полянке расстелены скатерти, в серебряных ведерках со льдом
вынесены бутылки шампанского. Не слишком ли шикарно для такого случая? Но не
стал старый граф попрекать управляющего, потому что отвлекся на именинницу,
впервые увидев ее в совсем неожиданном свете.
В красной шали на фоне яркой летней зелени она вся была как в огне. С
гитарой вышла на пригорок:

Мил, любезен василечек -
Рви, доколе он цветет,
Солнце зайдет, и цветочек...
Ах, увянет, упадет.

Закружилась, замелькала в глазах полымем.

Пой, скачи, кружись, Параша!
Руки в боки подпирай!
Мчись в веселии, жизнь наша!
"Ай, ай, ай, жги!" - припевай.

Впервые после смерти жены и дочери старый граф вспомнил, что женщина
может пьянить, захватывать душу и волхвовать над ней. Песня была не
цыганская, слова сочинил поэт Дмитриев. И Параша не перенимала цыганскую
манеру полностью. Все под простонародность, но только "под" - с изяществом и
грацией аристократки. А темперамент, а внутренняя сила в ней были те самые,
которые даются одной из многих и против которых не устоять.
Первым преподнес подарок сам Петр Борисович. Не без труда встав с
единственного на поляне кресла, специально для него из дворца вынесенного,
он набросил на девушку вторую шаль - кашемировую, цветастую.
Художник Николай Аргунов через голову повесил девушке на шею ладанку с
ликом Богородицы, подруги подарили вышитые рушники, вязаные скатерки.
Когда очередь дошла до молодого графа, все вдруг смолкли. Николай
Петрович, известно, щедр с девицами, скольких одарил кольцами и брошками за
особые услуги. Что достанется этой?
Букет. Огромный изысканный букет белых заморских лилий, выращенных в
оранжерее. Такого не ожидал никто, такое водится между барами, но чтобы
хозяин своей крепостной... Пусть даже актрисе... Но еще удивительней был его
тост.
- За именинницу! За Парашеньку! - и после того, как выпил: - Довожу до
вас, друзья мои, что несравненную нашу певицу отныне все мы с почтением
будем называть Прасковьей Жемчуговой. Ибо она - чистый жемчуг среди других
драгоценных находок нашего театра. Зная равнодушие именинницы к золоту,
яхонтам и прочим украшениям и стремясь приготовить подарок, соизмеримый с ее
талантом, мы решили искать его в совершенстве любимого нашего театра.
Поэтому здесь сообщу вам о грядущих переменах в нашей жизни. Мы оставляем