"Инна Яковлевна Кошелева. Пламя судьбы " - читать интересную книгу автора

сказать:
- Иди. Спать пора.
Стоило ради такого вскакивать среди ночи, пробираться мимо Калмыковой
из флигеля во дворец? Анна сделала вид, что услышала "иди сюда". Руку его
поникшую приложила к своей щеке, шее, груди. Нет отклика. Или и впрямь граф
перебрал, как тихонечко сообщил по пути Никита? Тогда и стесняться нечего,
завтра забудется.
- Барин, к той броши, к тому колечку еще сережки должны быть, - и сама
все ближе и ближе к шкатулке.
- Возьми.
Как много может выразить спина! Хищная девка, жадная. Ощутив на себе
взгляд не столь затуманенный, как думалось, Анна приблизилась к графу, будто
в порыве благодарности и будто поскользнувшись, присела к господину своему
на колени. Какой мужчина устоит против пышной тяжести, против ноги, прижатой
к ноге? Разогретая водкой, Анна была совсем не прочь перейти из кабинета в
спальню, но граф брезгливо отстранил ее.
- Иди...
Однако день этот не мог просто сойти на нет. Слишком много восторгов,
"волнений, ожиданий, слишком трудно далось объяснение с Парашей - на бегу,
мимоходом, повинуясь порыву, попросил ее о встрече. И сейчас душа требовала
действия, пусть разрушительного. Водка заглушила голос разума и разожгла
самолюбие.
"Барин я или нет? Мужчина или тряпка? Чтобы со мной, Шереметевым, так?
Ослушаться... Обмануть... И кто? Моя (он все же и в мыслях не решился
назвать Парашу - "девка")... Моя актриса..."
Граф снова вызвал Никиту. Парень с удивлением отметил, что Буяновой уже
нет, и еще с большим удивлением ("Ну и житуха", - про себя, разумеется.)
услышал:
- Приведи Ковалеву.
Вернулся быстро:
- Нет Ковалевой на месте.
Только не этого ждал граф.
- Как нет?! Ночью нет в спальне?
Заикаясь от ужаса (таким страшным стало лицо Николая Петровича - белое,
дергающееся), Никита рассказал, что соседка Паши, Таня Шлыкова, призналась:
девица Ковалева решила уйти в монастырь. Перед тем заглянет в село свое,
попрощаться с матушкой. Ушла из флигеля около двух часов назад.
Ночью? Через лес? Одна?
- Коня мне! Да быстрее, быстрее!

Параша прошла мимо Калмыковой незаметно. Ни одна половица не скрипнула
под легкими ногами. Осторожно пробралась через парк в сторону села и
побежала. Бежала она, как маленький обезумевший зверек, не разбирая дороги.
Ветви больно хлестали ее, на одной, зацепившись, осталась черная косынка.
Параша не остановилась. Споткнулась о сплетение корней и упала. Не смогла
найти соскочившую прюнелевую туфельку, забросила подальше в кусты и вторую.
Только бег давал ей освобождение от душевной боли, и цель растворилась в
движении. Проснувшийся инстинкт помогал выбирать песчаные мягкие дорожки
раньше, чем их различал глаз. Вечерняя августовская роса дождем осыпала ее
темные завитки. Дальше, дальше... Неведомая сила подхватила ее и несла