"Инна Яковлевна Кошелева. Пламя судьбы " - читать интересную книгу автора

Холопы разойдутся по сеновалам, душно будет пахнуть свежее сено. Как мы
когда-то... Помнишь, светлейший? Позади Москва, впереди - Крым, и дорога у
нас дальняя-дальняя.
Усталость отходила, Екатерина наполнялась энергией и ждала мужского
ответа на свой женский намек. Что это? Никак Потемкин жует что-то и не
слушает ее?
- Опять свои противные репки грызть? Все карманы набили этой гадостью,
я подсмотрела, - неожиданно резво и легко соскочила она с кровати, ощупала
карманы князя.
И... ничего.
Потемкину были знакомы зажигающие вожделение проделки императрицы, но
на сей раз они не воспламенили поношенного, усталого фаворита. Вроде бы и
шутливо, вроде бы и мягко звучит царственный выговор, но сколько в нем
уязвленного женского.
- Что касаемо репок... На людях можно вести себя и торжественнее. Вы
давно, мой друг, не частное лицо, которое живет, как хочет, и делает, что
ему нравится. Вы принадлежите государству, вы принадлежите мне.
- Вся Россия принадлежит вам, ваше Величество. И зело много граждан
мужского полу, что моложе меня и краше. Слышал, опять завелся амуришко...
Хоть запоздалой ревностью польстил Екатерине Потемкин. Хоть какую-то
женскую карту еще можно ей с ним разыграть.
- Обижены, князь? Близкому другу надо говорить правду в глаза. Если б
смолоду получила я в участь мужа, которого могла бы любить, вечно к нему не
переменилась бы. Но... Не дал Бог. Я тайно обвенчалась с вами, мой друг, но
судьба и нам не дала быть вместе и длить счастливые часы.
Ах, слишком хорошо знает ее Григорий Александрович. Не смотрит, а если
бы глянул, наверняка прочла бы Екатерина в единственном его глазу недоверие.
С еще большим напором продолжала:
- Да! Да! Не вы и не я виною. То дела, то войны... Народ мой, его
просвещение мне дороже личного благополучия.
Теперь на лице своего фаворита она видела откровенную насмешку,
понимала, что в лицедействе зашла в слишком высокие сферы и уже потому
потеряла убедительность. Сбавила тон:
- Беда в том, что сердце мое не хочет быть ни на час без любви. Статься
может, что подобная диспозиция сердца более порок, нежели добродетель... В
оправдание же скажу одно лишь: для меня вы - достойнейший из мужчин.
Тронула-таки Екатерина сердце Потемкина, клюнул фаворит на откровенную
лесть:
- Для меня вы - достойнейшая из женщин.
Приятно, а не этого царица ждала, вернее, не только этого.
- Что же касается "амуришки"... Разве он, а не вы, мой богатырь,
назначены председателем военной коллегии?
- Были, однако, к этому причины, а не только ваше расположение?
"Ошибаетесь, милый князь. Занеслись..."
- Были, - ответила, - если брать в расчет ваши победы в Таврии. Но если
вспомнить о потоплении флота... Я помню о первом и заставляю себя забыть о
втором, а могла бы поступить наоборот.
Разговор стал не очень приятным для Потемкина. Самое время его прервать
под удачным предлогом.
- Матушка, скоро театр. Граф очень им похвалялся.