"Инна Яковлевна Кошелева. Пламя судьбы " - читать интересную книгу автора

убежит. Но актриса она или нет? Человек или тварь дрожащая? Спокойно так
встала с колен, выпрямилась, как струпа. Все в ней сила и власть.
- Батюшку вымыть! - распорядилась. - В чистое одеть. Спать уложить па
постель в "Мыльне".
Смолк смех Кто-то из мужиков начал вытаскивать несчастного из канавы.
Рабы. Какие рабы!
Внешне спокойно ушла тогда Паша по тропинке. Но, переступив порог
"светелки", упала без сознания.

Тоскуя в Петербурге, Николай Петрович решил выполнить обещание, данное
другу юности Александру Куракину, и навестить его в домашней ссылке.
Семейство потомственных русских дипломатов всегда было мило ему широтой
взглядов и музыкальных интересов. С Александром же связывали его и охотничьи
пристрастия.
Охота! Как он забыл о главном лекарстве от всех душевных хворей, - а
что такое любовь, как не жестокая болезнь? Последнее испытанное средство
должно помочь.

То предзимнее утро было ясным и безветренным. Лошади у Куракиных
замечательные, собаки - послушнее не бывает. А уж имение... Какие леса,
поляны, как далеко видно с возвышенного места. Такого окоема нет ни в
Кускове, ни в Маркове. Граф вдохнул полной грудью холодный чистый воздух.
Хорошо!
В какой-то миг, когда собаки гнали лису, к Николаю Петровичу вернулся
былой кураж.
Движение дикого зверя переливалось в движения гончих, переходило от
одного пса к другому, чуть-чуть меняясь и одновременно продолжаясь в одном
ритме. И все это - бег коня, свежесть встречного воздуха, всплывающая и
исчезающая за подступившим внезапно березовым перелеском линия горизонта, -
все составилось в неразгаданную музыкальную фразу. Граф на какое-то время
вошел в жизнь, из которой выпал, покинув Парашу.
Но тут русская борзая обогнала гончих и схватила лису неловко, поперек
туловища. Подоспевший молодой борзенок прихватил шею зверя, и рыжий с
черными подпалинами мех окрасился кровью.
Граф не стал стрелять. "Боялся попасть в собак", - оправдывался позже
перед другом. На самом же деле и себе не мог объяснить, почему не хотел
убивать, почему он, заядлый, азартный охотник, даже не прицелился, не
попытался увидеть в клубке тел яркую свою добычу. Не было жажды победы, и
все вдруг стало скучно, как только гармония, музыка движений и красок
разрушилась.
"Прихваченная" лиса ушла.
"Сглазили меня, что ли? Приворожили?" - подумал Николай Петрович. И
еще - не словами, а всем своим существом: "Все пройдет, жизнь пройдет, и не
будет того покоя, когда лицом в колени... ей в колени... А без этого нет ни
в чем смысла, нет радости".

Неделя, проведенная в Отрадном, многое расставила по местам. Впервые в
разговоре с умным и смелым человеком назвал граф все своими именами, а
значит, и для себя понял окончательно.
Хотя морозец на открытых местах уже хватал за уши, в псарне было тепло