"Зенон Косидовский. Когда Солнце было богом" - читать интересную книгу автора

добытые из земли, рассыпались в прах под палящими лучами солнца. К счастью,
на помощь Ботта прибыл известный французский художник Эжен Наполеон Фланден,
который на картоне стал делать зарисовки гибнущих археологических находок. В
результате их совместной работы появился блестящий труд "Монументы Ниневии,
открытые и описанные Ботта, измеренные и срисованные Фланденом"[3].
Ботта сделал попытку отослать несколько изваяний в Париж. Он погрузил
их на плот, намереваясь отбуксировать его в верховья Тигра, нов этом месте
река представляет собой бурный и глубокий горный поток с большим количеством
водоворотов и порогов. Плот перевернулся, и весь бесценный груз утонул.
Второй транспорт, отправленный в низовья Тигра к Персидскому заливу, был
погружен на океанский пароход и счастливо прибыл во Францию. Статуи мужчин с
длинными кудрявыми бородами и крылатые быки с человеческими головами заняли
почетное место в залах Лувра. Восхищенные древним искусством, здесь побывали
бесчисленные толпы парижан.
Благодаря Ботта Европа впервые собственными глазами увидела
замечательные шедевры Ассирии.


Каприз деспота, революция и археологтческие находки

В ноябре 1845 г. Лэйярд, стремясь добратья до Мосула, отправился на
маленькой лодке вниз по Тигру. Совершенно неожиданно он встретился с
серьезными трудностями. Дело в том, что в это время Двуречье захлестнула
волна революции. Равнины охватил рыжий огонь пылающих деревень, а все дороги
контролировали вооруженные до зубов повстанцы.
Месопотамия в тот период находилась под турецким владычеством.
Незадолго до приезда Лэйярда султан назначил нового пату, или губернатора,
по имени Керити-Оглу, типичного восточного деспота, можно сказать, живьем
выхваченного из арабской сказки. Выглядел он так, что мог бы присниться
детям, напуганным страшными рассказами: маленький, необычайно толстый и
злой, он был одноух и одноглаз, с безобразными следами черной оспы на темном
лице.
Методы правления Керити-Оглу были дикие. Сделавшись губернатором, кроме
множества других податей, он ввел налог на зубы, причем с явной издевкой
объявил, что деньги, полученные таким путем, пойдут на покупку новой
челюсти, которую он сломал, питаясь "подлой пищей этой страны".
Однако этот налог явился лишь невинной прелюдией к тому, что наступило
позднее. Паша начал безжалостно грабить охваченных ужасов арабов и туркмен.
Во главе шайки головорезов он врывался в деревни, уничтожал все, что
попадалось под руку, а дома приказывал для потехи жечь.
Однажды селения облетела радостная весть, что аллах покарал смертью
жестокого тирана. Паша воспользовался случаем, чтобы затеять интригу в стиле
буффонады, садизм которой в высшей степени отвечал его извращенному чувству
юмора. В своем дворце Керити-Оглу инсценировал глубокий траур. На крыше
развевались приспущенные флаги, из-за наглухо запертых ворот доносились
завывания плакальщиц и евнухов. Несчастное население воспрянуло духом. В
радостном возбуждении толпы людей собрались перед дворцом, чтобы лично
убедиться в смерти губернатора. Улицы были запружены народом, жители Мосула
выкрикивали с ликованием: "Слава аллаху, паша мертв!" Неожиданно ворота
дворца распахнулись настежь и на площадь, размахивая саблями, вырвалась