"Зенон Косидовский. Когда Солнце было богом" - читать интересную книгу автора

свора телохранителей паши. Раздавались стоны и вопли, падали срубленные
людские головы, и кровь лилась ручьями по улицам города. После страшной
резни Керити-Оглу конфисковал имущество и правых, и виновных под предлогом
того, что жители Мосула нанесли тяжкое оскорбление его сану, распуская
сплетни о смерти своего властелина. Преследования в конце концов переполнили
чашу народного терпения. Арабские и туркменские племена взялись за оружие и
начали отчаянную борьбу против деспота.
Но темное население было неспособно к организованному сопротивлению.
Гнев и отчаяние выливались стихийно: повстанцы поджигали дома и целые
деревушки, убивая не только солдат губернатора, но даже своих соплеменников,
а порой совершая и грабительские нападения.
Сориентировавшись в обстановке, Лэйярд предпочел не раскрывать своих
археологических планов. Для отвода глаз он купил крупнокалиберное ружье и
всем говорил, что собирается поохотиться на диких кабанов. Затем он нанял
верховую лошадь и двинулся в путь, направляясь к холму Нимруд. К концу дня
Лэйярд оказался в небольшой арабской деревеньке, которая имела поистине
плачевный вид. От строений остались лишь пепелища, а в воздухе пахло гарью.
Сквозь пролом в полуразрушенной стене он заметил слабый огонь гаснущего
костра. Вокруг едва тлевших головешек сидела семья, погруженная в печальное
молчание. Она состояла из араба в белой чалме и в длинном бурнусе, накинутом
на плечи, трех изможденных женщин - их лица были скрыты чадрами - и целой
кучи почти нагих детишек, жмущихся к линялым овчаркам.
Авад Абдаллах - так звали араба - был шейхом племени Эгеш. Деревню их
недавно сожгли головорезы Керити-Оглу, а жители спрятались неподалеку в
горах. Сидя у костра, Лэйярд по секрету сообщил Аваду о своих планах и
попросил его о помощи. Получив щедрые подарки, араб той же ночью отправился
в соседнюю деревню, чтобы завербовать рабочих для археологических раскопок
на холме Нимруд.
Ожидая его возвращения, возбужденный Лэйярд почти всю ночь не сомкнул
глаз. "Давно лелеемые надежды, - пишет он в дневнике,-теперь либо сбудутся,
либо окажутся тщетными. Глазам моим представлялись волшебные видения
подземных дворцов, гигантских фантастических животных, человеческих изваяний
и бесчисленных надписей. Я уже планировал, как добыть из-под земли эти
сокровища. Мне грезилось, что я плутаю в лабиринте залов, из которого не
могу найти выхода".
На рассвете вернулся Авад, приведя с собой шестерых арабов, которые
согласились за малую плату приступить к работе. Все немедленно отправились
на холм и начали копать. Лэйярд дрожал от нетерпения и беспокойства. Но уже
через несколько часов рабочие наткнулись на остатки могучих стен. Богатые
алебастровые фризы и достойные восхищения барельефы не оставляли никакого
сомнения в том, что на этом месте когда-то располагалась резиденция царя.
Все здесь поражало не только своеобразием стиля, но и реалистической манерой
передачи деталей и производило настолько сильное впечатление, что дела людей
головокружительно отдаленных времен вдруг предстали перед Лэйярдом, словно
отраженные в полированной зеркальной глади. На алебастровых плитах виднелись
выпуклые изображения различных сцен: охоты и военных походов, придворной
жизни и религиозных обрядов. Вот на колесницах, запряженных резвыми
скакунами, что летят, словно крылатые демоны, стоят бородатые воины. Они
натягивают большие луки и разят стрелами в панике бегущих солдат противника,
колесницами и копытами боевых коней давят, топчут раненых и убитых врагов. В