"Зофья Коссак. Король-крестоносец " - читать интересную книгу автора

* * *

Закинув голову кверху и устремив глаза на украшенный резьбою кедровый
потолок, поэт исполнял свою песнь, словно позабыв об окружающих. Это был не
просто странствующий бродяга, а знакомый с латынью ученый человек, которого
допускали в самое изысканное общество. Он похвалялся, что во Франции не
осталось замка, равнодушного к его искусству, и песнями его не гнушались
даже короли.
Виола испускала сладостные звуки, еще сладостней звучал голос самого
поэта.
Вдовствующая принцесса Сибилла, единокровная сестра ее принцесса
Изабелла, супруга Ренальда из Сидона Марфа, Катрин де Ла Хей, Моника д'Авесн
и другие придворные дамы слушали чужеземца с немалым любопытством, ибо
воспевал он всем известную любовь рыцаря Рудо де Блэа и прекрасной
Трипольской княгини Годерны, дочери короля Балдуина II и матери Раймунда
III.
Поэт, восхитительно передавая чувства умелым своим голосом, вел песнь
все дальше:
"...Бесстрашный рыцарь, подвигов наделав, - сняв головы у двух
драконов, распотрошивши сотню супостатов, зычно прокричав в ста двадцати
славнейших городах, что нет прекрасней Трипольской княгини, - итак, наделав
подвигов, бесстрашный рыцарь облекся в пламенного цвета одежды и молвил
такое слово своему оруженосцу:
- Мню, пора пришла явиться на очи к моей прекрасной даме, - ибо столько
лет любивший верно рыцарь не зрел еще ни разу лика дамы сердца, а знал
прекрасную лишь по рассказам, услышанным от пилигримов, что побывали во
Святой земле.
- Вы верно мните, благородный рыцарь, - учтиво отвечал оруженосец.
И вот взошел влюбленный рыцарь на корабль. И все дивились, что без
участия рулевого корабль в далекий Триполи поплыл, подгоняемый ветрами,
столь охотно любви идущими на помощь. Вслед кораблю дельфины свершали свои
резвые прыжки - всем ведомо, природа веселится, греясь у пламени великой
страсти.
Достигнув суши, рыцарь в Триполи пошел, но в град войти не смел, у стен
остановился, ибо жарче его одежды яркой в нем разгорелось сердце, и он слова
такие сказал оруженосцу:
- Нет, не дерзну я предстать пред ликом дамы. Иди к ней ты, оповести,
что тут я, и выпроси мне в дар кусочек малый от головной повязки.
Ушел оруженосец, а де Блэа у стен на землю опустился, дабы ждать. От
нетерпения сердце в нем стучало сильнее, чем о наковальню молот. Мимо
проходили горожане и такую речь с ним повели:
- Кто ты, чужестранец? Уж не пилигрим ли? И что за стук исходит от
тебя?
И отвечал им рыцарь:
- Да, пилигрим я, пилигрим великой страсти, а стуком, что услышан вами,
стучится сердце, пораженное любовью.
- Кого ж ты любишь?
- Ту, что всех прекрасней, всех целомудренней, всех неприступней.
- Ты говоришь о нашей госпоже: все знают, нет никого ее на свете краше.