"Олег Костман. Сильнее времени" - читать интересную книгу автора

Вот ведь как обернулись события...
- Это и есть то, что сильнее времени?
- Да...
Пальцы стали совсем непослушными - из рук выпали и веером рассыпались
по полу аккуратные машинописные листки. Я неловко собрал их и стал читать.
Впоследствии я очень внимательно перечитывал все, что было в папках. Но
ни в тот самый первый момент, когда потрясенный и ошеломленный открывшимся
мне, я торопливо пробегал глазами страницу за страницей, ни потом, когда
методично вчитывался в каждую строчку, я так и не смог раскрыть
заключенный в них секрет гениальности. Только много позже я понял:
никакого такого секрета здесь и не удастся обнаружить, потому что
гениальность - это вовсе не сумма неких приемов, которые всегда можно
повторить, а нечто совсем иное, постигать которое надо только самому и
каждый раз заново...
...Гость сидел в кресле, рассеянно глядя перед собой. Казалось, до меня
ему не было никакого дела. А я все перелистывал страницы, не в силах
оторваться от рукописей Ильи. Я читал о вещах, которые происходят каждый
день, и о том, чего не может быть никогда. Все это самым тесным образом
переплеталось, образуя удивительно ограниченный мир, все жило и светилось.
Многое здесь было непривычным, странно парадоксальным - чтобы постичь
внутреннюю логику написанного, требовалось сделать некоторое усилие,
отойти от устоявшихся представлений, быть готовым к тому, что нечто
великолепно знакомое вдруг предстанет перед тобой в небывалом ракурсе. Но
ведь гений - на то и гений, чтобы взламывать устоявшуюся привычность,
приносить в мир не только новые мысли, но и сам образ мышления, рожденный
необъяснимым взрывом внезапного озарения, взрывом, зачастую испепеляющим и
самого создателя шедевра.
Книга века... А ведь и написать-то успел всего ничего, подумалось мне
об Илье. И ни разу даже не заикнулся, что пишет... Какая же сила
заставляла его столько лет, забывая обо всем, изо дня в день корпеть,
склонившись над своими твореньями? Ведал ли он, что будет значить для
грядущих веков написанное им?
И вдруг в сознании молнией пронеслась страшная мысль.
- Преступник! - яростно закричал я, бросаясь на своего гостя. -
Преступник! Ты знал, что так случится, и ждал, даже не пытаясь помешать
этому!
Впоследствии мне всегда будет очень неприятно вспоминать о том, что
произошло в следующие секунды. Таким я себя никогда не помнил. Я был готов
вцепиться ему в глотку, душить его, раздирать на части. Только руки, уже
почти впившиеся в незнакомца, вдруг на толкнулись на какую-то незримую
преграду.
Гость сидел не шелохнувшись, все так же рассеянно глядя перед собой. И
от этого его невозмутимого спокойствия я распалялся еще больше. Ненависть
душила меня, я колотил кулаками по невидимой стене, разделившей нас, и
исступленно кричал:
- Ведь ты мог, ты все мог! Но тебе дела не было до живого человека!
Тебе были нужны только эти про клятые бумажки! Да гори они все синим
пламенем - только бы он сейчас был жив!
- Рукописи не горят! - жестко отчеканил посланец будущего.
То ли он использовал какой-то свой прием, то ли просто напряжение,