"Н.И.Костомаров. Черты народной южнорусской истории " - читать интересную книгу автора

половецкий Шарукань сдался, а город Сугров сожжен. На реке Сальнице половцы
претерпели сильное поражение. Рассказывали, что русским князьям помогали
ангелы и срубливали неверным головы невидимо! Когда привели в Киев
пленников, то они говорили: "как можем мы с вами биться, когда другие ездят
поверху вас в светлом оружии, страшные, и вам помогают!" Говорили, что самый
поход против половцев внушен был свыше: Владимир ночью видел при Радосыне
видение в Печерском монастыре - огненный столп, стоявший на трапезнице; он
переступил над церковь и потом полетел по воздуху за Днепр, по направлению к
Городцу: этим указывался воинственный путь русским против врагов креста
Христова. Этот поход произвел сильное впечатление на народное чувство.
Его-то, как видно, воспел вещий Боян*; его слава - говорит летописец -
разнеслась по странам дальним, "ко греком и утром, и лехом и чехом, дондеже
и до Рима пройде!" Рим представлялся в народном воображении пределом
известного, особенно славным и почтенным местом, далее которого почти не
восходили географические знания. Уважение к Риму поддерживалось в народе
жившими в Киеве в значительном числе католиками.
______________
* Боян, Баян - древнерусский поэт-певец, неоднократно упоминаемый в "Слове
о полку Игореве". Имя Бояна встречается и в "Задонщине". В интерпретации
этого имени учеными обозначились две основные тенденции: собственное имя
конкретного древнерусского поэта-певца; нарицательное слово, обозначающее
певца, поэта, сказителя вообще.

Блестящие подвиги против половцев, энергическая защита Русской земли,
сочувствие к народу, неутомимая деятельность и быстрота, которая проявляется
в характере Владимира, рисующемся в его поучении детям, попытка установить
что-то новое, общее для Русской земли - все обличает в Мономахе человека
выше остальных, и неудивительно, что народ любил его и долгое время сохранил
его память. Вражду его с Олегом и междоусобия по поводу ее нам теперь трудно
оценить. Некогда был в нашей литературе спор по этому предмету. Но такой
спор основывался единственно на соображении прав родовых между князьями,
которые вообще были неопределенны и остаются до сих пор темными. Народ не
всегда соображался с ними; еще тогда не угасла самодеятельность народной
жизни, а потому выше прав родовых стояло право призвания. Если Ярослав и
поделил уделы между сыновьями, то этим еще он не установил какого-нибудь
твердого порядка для дележа потомкам, чтобы каждый князь по какому-нибудь
родовому праву необходимо должен был получить такую или другую землю. Нельзя
признавать исключительного права Олега на Чернигов, когда отец его хотя и
получил от Ярослава Чернигов, но после того, овладев Киевом, изгнал оттуда
Изяслава и сделался сам киевским, а не черниговским, князем; столько же
права имел на Чернигов и Всеволод, бывший после Святослава, а потом Мономах,
княживший в Чернигове после Всеволода (Лавр. Св., стр. 85-87). Ученые наши
искали порядка и системы в преемничестве удельных князей, но вопрос проще
объясняется - участием народа, иногда изображаемого шайкою дружины, иногда
кружком богатых, иногда случайною толпою всякого рода удальцов; пользуясь
случайною силою, они признавали, чтоб был князем тот-то, а не другой - вот и
право! При такого рода праве, конечно, претенденты достигали своих целей
тем, что подбирали себе толпу приверженцев и старались посредством этой
толпы получить власть: сила и удача решали вопрос. Преемничество по праву
было еще, так сказать, в зародыше; образовалось сознание, что княжеский род