"Елена Костромина. Трафарет вечности " - читать интересную книгу автора

Петр встрепенулся. Тема ведьмаковского испытания была для него
интересом отнюдь не праздным. Михаил это заметил и погрозил сыну пальцем:
- Даже не думай. Не моя это тайна, и не пытай.
- Да нет, батя, я не про испытание... Отчего он в заточение-то попал?
Как же они его одолели, а он потом вернулся и извел весь их Совет?
- Не весь, да и не стал бы он... Троих только и извел. За дело, видно.
Да и пользы от некроманта, да от ведьмы черной... А в гору себя заточить он
сам позволил, оттого, что убил Отца Тишины бесчестно.
- И что? Надо было их всех известь! Да под самый корень!
- Ты пойми, дурья твоя башка, нельзя их известь под корень, новые
придут, много тебе радости с того будет? А всех вампиров не изведешь
никогда, да и нельзя! Равновесие... А дело в том, что - бесчестно. Со спины
он его ударил, тот его и не видел даже.
- Вранье, - убежденно ответил Петр.
- Он сам так сказал, - веско возразил Михаил.
Некоторое время помолчали. И Петр, и Михаил знали цену словам. Научил
их этому Федор, умевший и лгать, и хитрить, и уклоняться от истины, и
умалчивать правду. Одно было несомненно - если Федор прямо говорил что-то,
то так оно и было. Да вот только в спину он не бил. И учеников своих
наставлял - победить ударом в спину - значит поиграть бой. Навсегда.
Михаил вздохнул и продолжил:
- И знаешь же, с тех пор, как Кузьма родился, ни разу клинок не
обнажал. Ни саблю, ни дагу, ни кинжал. Скальпелями только балуется.
- Балуется... Я так саблей не смогу, как он скальпелем.
- Сравнил мыша с горой. Где он учился, да как, да сколько веков? А ты
того только и умеешь, чему он тебя научил. А он... кончились наши разговоры,
вон, идут, рыболовы... Глянь-ка, щуку какую Кузьке приманил!
Петр выглянул в окно. Кузьма нес в сетке здоровенную щуку, и сияющий
его вид говорил о многом - и о том, что мальчишка и думать забыл о Пушкине,
и о том, что щуку поймал он сам. С какой-то долей неощутимой помощи Федора.
- А ты говоришь... Если бы он со мной на рыбалку хоть раз пошел... Я бы
наверно, со страху бы помер...

Когда Кузьме исполнилось двенадцать лет, он в очередной раз задумался
об ограничениях, наложенных на него родственниками. Обычный серый осенний
день шел, как шел. Федор приехал как обычно. Дверь, как всегда, открыта -
заходи, кто хочешь. Федор хотел. На веранде - ни души. Значит - все на
кухне. Если вообще кто-то есть в доме. Федор снял куртку и ботинки, нашел
"свои" тапочки и прошел темным коридором на кухню. В кухне горел неяркий
свет, у плиты колдовала Людмила. Кухня, ее гордость и любимое место в доме,
состояла из двух частей.
Первая - старинная, отделанная диким камнем и кирпичом, с огромным
камином, переделанным в очаг, с пучками пряных трав и косичками лука,
причудливыми банками солений и медными, ярко начищенными кастрюлями.
Вторая - суперсовременная - кафель, фаянс, сталь, мягкие обтекаемые линии,
кобальт и хром, синий, серый и белый. В центре композиции царил огромный
холодильник кобальтового цвета, скрывающий достаточно еды, чтобы прокормить
армию средних размеров. В углу кухни стояла плита, ослепительной окраской и
размерами почти ничем не уступающая холодильнику. В ней сейчас пеклись
пироги.