"Анатолий Костишин. Зона вечной мерзлоты " - читать интересную книгу автора

Презрение к поглощающим мирно пищу превратилось в неуправляемую ярость.
Никогда не думал, что голод может настолько ожесточить человека.
Толстомордый мужик за стойкой неторопливо с аппетитом расправлялся с
куриной ножкой, всю подернутую желе, и, отрывая зубами куски белого мяса,
принялся жевать с таким очевидным удовольствием, что мне казалось, что
сейчас грохнусь в голодный обморок от желудочных судорог и спазмов. Я
мучительно выждал, когда освободился дальний стол, пристроился так, словно
ел здесь. Посмотрел на тарелку с недоеденными щами, сломил внутреннее
сопротивление, взял ложку и до чистоты все вылизал. Такая же участь постигла
второе.
- Ты что объедки ешь? - укоризненно спросила меня внушительного размера
женщина грозного вида в белом переднике и с подносом в руке.
Я чуть не поперхнулся от ее слов.
- Есть хочу! - чистосердечно признался я.
- Детдомовский? - спросила она. Мне это слово слабо было знакомо, но я
сообразил, что оно каким-то образом объясняет мое поведение, кивнул головой
в знак согласия, и незнакомая женщина повела меня в каморку. Там были стол,
две табуретки и подобие дивана. Накормила она меня до отвала, после чего я
сразу захотел спать. Она поняла это без слов.
- Спи, потом поможешь мне прибраться, хорошо?!
- Всегда готов, - утвердительно кивнул я головой.
Растянувшись блаженно на продавленном диване, я испытывал натуральный
кайф. Желудок набит под завязку, теплая крыша над головой, диван. "Господи
чего еще надо?!
Так начались мои трудовые будни. Утром я уходил в школу, после - сразу
в привокзальный буфет. Убирал зал, вытирал столы, мыл горы посуды. Мне не
платили, но бесплатно кормили и разрешали спать на старом диванчике в
чулане. Я был безмерно рад такой жизни. Тетя Лида представила меня всем как
своего любимого племянника, и ко мне никто не приставал с лишними
расспросами.
Халява длилась недолго. Кто-то накапал начальнику вокзала обо мне, и
меня в три шеи выкинули на улицу из хлебного места.
Я снова оказался на улице голодным, непредсказуемым и опасным, как
бездомный пес. В один из дней бродяжничества ноги принесли к дверям
Айседоры. Я забыл вам сообщить, что половину своей жизни отдал бассейну -
так этого пожелали мои усыновители, и отдал, наверное, не зря, так как за
моими плечами был первый взрослый и уже маячил КМС. Но были еще танцы. Меня
на них, чуть ли не насильственно притащила мать. И произошло необъяснимое. В
Айседору, как в педагога, я влюбился мгновенно. Она смерила меня с головы до
пяток и коротко сказала: "С тебя будет толк при одном условии - ты должен
полюбить то, чем собираешься заняться". Я полюбил танцы и Айседору с первого
занятия. У каждого из нас есть потребность в любимом учителе.
Айседора долго и упорно разглядывала меня, не приглашая в квартиру.
- Евгений, вернись домой, тебя простят, - она с надеждой посмотрела на
меня.
- К Тихомировым я не вернусь! - твердо заявил я.
- Что ты такое говоришь?! - ужаснулась она.
- Правду, в которую никто не хочет верить, - запальчиво воскликнул я. -
Они ведь вам звонили?! - догадался я, увидев растерянность Айседоры. Меня
пробрал смех. - Они уже накапали Вам доверительно, что у меня не все