"Александр Костюнин. Двор на Тринадцатом" - читать интересную книгу автора

Любимая музыка пришла к нам с магнитофонных бобин. Катушечный аппарат
"Ригонда", размером с прикроватную тумбочку, отец притащил мне одному из
первых. Ночами мы с Герой и Саней записывали на него с коротковолнового
приёмника обрывки западной музыки.
Поймаем волну и сразу:
- Тихо, тихо! Пишем...
Минуту, две прорывается мелодия, затем её глушат. Накатывает шипение,
треск, бульканье. Всё это через выносной микрофон записывается и на ленту. А
нам нипочём, лишь бы ритм угадывался. Магнитофонные плёнки "шестой тип"
часто рвались. Тут же под рукой баночка с уксусом - раз макнул, хоп -
склеил. Склеиваешь и восхищаешься: "Как удобно!".

Музыкальное образование я получал во дворе.
Совсем салагами мы считали: если поют на иностранном - значит
непременно "Биттлзы". Что к чему, просветил нас Роберт - единственный во
дворе выпускник музыкальной школы. Свой баян он терпеть не мог, но знания по
музыке имел обширные. Ими Роберт щедро делился с нами и на гитаре поигрывал.
Прикид Роб имел на зависть. Вечно модничал: брюки-небрюки; джемпер
супер-пупер, светлый пиджак там в клеточку; ботинки на каблучке; на шее
шёлковая косынка или жабо с брошью. Раз приходит на танцы - у него кулон из
карельской берёзы с надписью "The Beatles". Не самоделишный, настоящий... На
кулоне сантиметров в десять - чёрная надпись и чёрные силуэты знаменитой
рок-группы. Грифы гитар смотрят в разные стороны. (Пол Маккартни ведь
отбивал ритм левой рукой.) "Битлз" - из другого мира, недоступное что-то...
Нам приходилось довольствоваться суррогатом: кабацкие лабухи в местных
ресторанах "Одуван" и "Берёзка" пели "Yesterday". Конферансье заученно
объявлял: "Песня "Вчера"", - и благодарная публика переставала жевать,
превращаясь в слух.
Семья Вашкевичей - необычная. Мать Роберта преподавала в школе
английский. Имя у неё такое редкое: Римма. Сочетание имени-отчества "Римма
Владимировна" звучало торжественно! Я с удовольствием произносил его вслух!
В кримпленовом платье салатного цвета, элегантная, словно из журнала мод,
она высоко несла свою божественную белокурую голову. (Я втайне любовался
ею.) Во дворе её уважали чрезвычайно. Чтобы не поздороваться, прошмыгнуть
мимо, - исключено. Могли сделать вид, что кого-то не заметили, но только не
Римму Владимировну. К ним в квартиру зайдёшь: море книг, заморские сувениры,
дорогая мебель, посуда. Мы любили отмечать Новый год у Вашкевичей. Римма
Владимировна приготовит всякой вкуснятины, накроет стол и уйдёт. Втихаря
бутылочку достанем и давай отмечать...
Роберт читал запоем, умел красиво, долго говорить. Фразы, моментально
придумываясь в его голове, вылетали, как из пулемёта. А то ещё залопочет на
иностранный манер... Что ты... Откуда наковырял таких слов? Может, мать
научила? Но здорово наяривал. Не отличишь! Раз стали придуряться, Роберт
незаметно улизнул в другую комнату и вдруг выходит артистом: ши-кар-ней-ший
костюм, блестящие атласные лацканы, из нагрудного кармана торчит уголок
белоснежного платочка - смокинг отцовский напялил. Мы не знали, кто у него
отец, но сразу подумали: где-то выступает, раз такой костюм. Глаза вылупили:
ничего себе! Настоящий артист перед нами! Не смолкая, шпрехает по-английски.
Мы аплодируем. А Роберт никак не угомонится... Приглашает в спальню,
распахивает настежь дверки гардероба. А-бал-деть!.. Четыре костюма! У наших