"Джонатан Коу. Пока не выпал дождь" - читать интересную книгу автора

мальчиками пойти посмотреть на воронку. Но я опять отвлекаюсь...

Последний человек, кого осталось описать, это меня саму. Меня в
возрасте восьми лет. Нет нужды разглядывать фотографию, чтобы выяснить, во
что я одета, - я и так отлично помню. Кажется, за все время, пока я жила в
"Мызе", у меня было только три смены одежды. На снимке я в старом "любимом"
джемпере из толстой коричневой шерсти, связанном моей мамой. Она была
страстной - если не сказать оголтелой - вязальщицей. Иногда она вязала, как
все, руками, но у нее также имелась вязальная машина - гигантская
замысловатая махина с зубцами, рычагами и поршнями, которая занимала большую
часть нашего обеденного стола. (Удивительно, как стол не рухнул под ее
тяжестью.) На машине мама вязала для армии по два-три часа каждый вечер;
"теплые вещички" - так она называла свои изделия. Мой коричневый джемпер был
лишь побочным продуктом маминой "армейской службы", но я его обожала. Еще у
меня были брюки из дешевого жесткого вельвета, того же коричневого оттенка,
что и джемпер. На снимке я в этих брюках. Ансамбль дополняет кофточка с
отложным воротничком цвета золотой осени. Цвета листьев, когда они
только-только пожелтели.

Шропшир и сам был золотистым. Я заметила это в первое же утро моей
эвакуации, когда, проснувшись, отдернула занавески. Передо мной простиралась
красивая, ухоженная зелень газона, словно сукно на бильярдном столе, а за
ней, под ярко-голубым небом, - поля пылающего золота. Шропшир синий, Шропшир
золотой. Может показаться странным, но такую расцветку графство приобрело за
несколько предыдущих месяцев. И на то были причины. (На все есть причины,
если ты еще не уразумела этого, Имоджин, за свою короткую жизнь. Вот и
история, которую я пытаюсь тебе рассказать, - несомненное тому
подтверждение, если, конечно, я сумею рассказать ее как следует.) В Шропшире
же произошло вот что: правительство заставило фермеров выращивать как можно
больше зерна. "Продовольствием вы снабжаете армию, - сказали им, - и отныне
фермы приравниваются к объектам военного производства". Однако в то утро,
когда я выглянула в окно, сердце мое воспарило, и ужасная мысль, угнетавшая
меня последние сутки, - мысль о том, что я изгнана из родного дома и
отправлена в незаслуженную чудовищную ссылку, - на миг, очень краткий миг,
отпустила меня. Я обернулась, чтобы разделить эту радость с Беатрикс, с
которой мы спали в одной комнате на самом верху, но ее постель со смятыми
простынями была пуста. Беатрикс всегда вставала рано и спускалась вниз, не
дожидаясь меня. Она торопилась к завтраку. Такой уж у нее был аппетит - и не
только в отношении еды, но и жизни вообще.

Честно говоря, я опять позволила воображению разыграться. Не могу точно
сказать, действительно ли я тогда увидала пустую кровать Беа. Так бывало
много раз. Другой вопрос, было ли так в то утро. Похоже, эта фотография
растормошила мою память и воспоминания, самые разные воспоминания, полезли
из всех щелей. Но пора двигаться дальше.

Номер три: прицеп.

Я пока не успела описать "Мызу" - дом, где мы жили, но, думаю, лучше я
сперва займусь прицепом. Беатрикс почти сразу показала мне его, он стоял в