"Дмитрий Колосов. Император открывает глаза" - читать интересную книгу автора

У каждого есть мечта или, по крайней мере, она была. Когда в юности я
увлекся историей, прежде всего историей войн, моими кумирами были великие
полководцы Древности Александр, парь Македонии и Ганнибал-Пун. И я мечтал
стать свидетелем, а лучше - участником события, какого не было и быть не
могло - противостояния Запада и Востока, Александра и Ганнибала.
Прошли годы, и я сказал себе: а почему бы и нет. Почему бы Александру
не скрестить оружие с Ганнибалом, а заодно - с Марцеллом и Сципионом,
полководцами, не уступавшими в полководческом даровании Пуну? Почему бы
Александру не восстать из медового плена и не обратить грозный взор на
Запад, чего он так желал? Почему бы ордам восточных варваров не двинуться в
свой роковой путь многими столетиями раньше? Почему бы китайцам и хуннам не
противопоставить свой лук иберо-римскому гладию? Почему бы?..
Мечта должна сбываться, на то она и мечта. Человек живет сбывшимися
мечтами и несбывшимися покуда надеждами. Так возник замысел этой книги,
замысел, скажу, не таясь, грандиозный, ибо не каждый писатель отважится
написать эпопею, протяженностью в шесть томов. Не каждый рискнет изложить
историю всего мира длиной в поколение - грандиозное эпическое плотно,
обнимающее всю палитру событий великой эпохи, когда философы отдыхали,
уступив место солдатам, что включила в себя грандиозные войны и революции,
открытия и свершения, отвагу и трусость, благородство с изменою, галерею
великих властителей, полководцев, ученых, поэтов, сотни и сотни имен,
характеров, судеб, переплетение времен и событий.
Да просто не каждый писатель решится исполнить мечту - написать книгу
для себя, а не для читателя, ведь действительно хорошей может быть лишь
книга, написанная для себя; ведь писатель не должен снисходить до читателя,
а вести его к вершинам своих идей, своих чувств, своего знания. Только тогда
возникают книги, переживающие создателя.
Я не уверен, что написал подобную книгу, я уверен в ином - я исполнил
свою мечту, а это, поверьте, немало. И мне хочется верить, что подобная
мечта, пусть не совсем схожая, но подобная, была не только у меня, и что и
ты, читатель, возьмешь в руку перо, и впишешь свои строки в эту книгу. Мне
хочется в это верить...
Меня подмывало искушение написать новую "Войну и мир", но с еще большим
размахом во времени и пространстве - не десять лет, а двадцать, не
треугольник Москва-Петербург-Вильно, а гигантское пятно обитаемого мира,
какой мы привыкли считать своим, не сотня героев, главных и не очень, а вся
тысяча - нате, пожальте! И великое буйство страстей: от любви до ненависти,
от властолюбия до бескорыстия идеалиста. Ведь век тот по обилию характеров
своих был более ярок, чем эпоха, прошедшая под именем Наполеона.
Но потом мне подумалось: а зачем? Зачем создавать нового Пьера и новую
Наташу Ростову, благородного князя Андрея и мрачного Долохова. Кому нужны
эти характеры - характеры людей, живших так давно, что само бытие их порой
кажется небылью, представителей многих племен и держав, отличных языком,
характером, самим смыслом своего существования. Толстой писал для детей и
внуков про их отцов и дедов, он рисовал эпоху, не являющуюся еще прошлым, а
подобную вчерашнему дню.
Толстой писал о людях, каких знали, чьи рассказы он слышал, образ
жизни, чувства и язык которых ему были понятны. Он не выдумывал героев, он
лишь наделил их судьбой, обликом и именем.
Я же пишу о тех, чьи чаяния, чувства и мысли за давностью лет и