"Дмитрий Колосов. Император открывает глаза" - читать интересную книгу автора

разрывом теченья времен можно скорее вообразить, реконструировать, нежели
отобразить их с неоспоримостью неусомняшегося в себе историка.
Я же обращаюсь к истории столь далекой, что человек нашего времени не
может даже с уверенностью судить, а была ли она на самом деле - а жил ли
Ганнибал и был ли рожден Сципион. И правда ли мир долгих два десятилетия
агонизировал в огне жесточайшей войны, чтобы по окончанию ее тут же
броситься в пламень новых, но менее кровопролитных.
Нелепо писать подобную эпопею в жанре фантастики. Какой смысл
выдумывать стольких героев, ваять столько характеров?
Писать подобную эпопею как исторический роман нелепо в еще большей
степени. Исторический роман должен иметь границы - пространственные и
временные, наконец. Он должен быть современен, ибо по-настоящему интересен
исторический роман, перекликающийся с современностью. Особенно, если это
большой роман. Толстой писал "Войну и мир" о современниках, пусть
приходящихся его поколению отцами и дедами. И потому ему удались характеры,
и потому ему удалась грандиозная картина свершившегося. Но главное,
характеры, ибо не будь их, картина обратилась бы в жалкий лубок.
Я решил создать нечто среднее, и появилась на свет эпопея, написанная в
жанре альтернативной истории: наполовину реальное прошлое, наполовину
фантастический вымысел. Фантастика, плавно перетекающая в историю, история,
обращающаяся в фантастику. Если угодно, грандиозная стратегия, превосходящая
фантазию самого изощренного программиста.
Я не осмелюсь назвать эту книгу историческим романом, хотя суть ее
именно в изложении истории - истории мира, какой она могла быть, будь он
чуть иным.
Я не осмелюсь назвать эту книгу романом и фантастическим, ибо чудесного
в ней едва ли больше, сколько может быть его в обыденной нашей жизни.
Эта книга - на грани истории и фантастики. Она - то, что именуется
альтернативной историей, и что я предпочитаю именовать историей Отражения,
так как верю, что мир в котором мы живем, не единственный, не богоданный, не
абсолютный, а лишь один из многих миров, определяемых координатами времени и
пространства.
Эта книга о нас, о наших предках, о нашем мире, каким он мог быть, и
прелюдии к миру, каким мог стать, а, может быть, еще и станет наш мир.
События, о которых здесь повествуется, отчасти реальны, как реальна
любая фантазия, скованная цепями фактов.
События, о которых здесь повествуется, отчасти вымышлены, но при
определенных условиях они могли б перейти грань фантазии и быть облачены в
скрижали истории.
Ибо жизнь столь причудлива, что порой почти невозможно расценить грань
между вымыслом и реальностью, особенно если реальность подобна причудливо
разыгранной пьесе, а вымысел ничем не отличается от сценария фарса, какому
не раз следовало человечество, превращая настоящее в прошлое.
Реальность и вымысел, вымысел и реальность - вот два столпа, на которых
построен сюжет этой книги, и не нужно искать стену, разделяющую их, ибо она
прозрачна. Ведь всего этого не было, но это вполне могло быть. А, быть
может, это и было, хоть, если быть приверженным логике, этого ни в коей мере
не должно было случиться.
То же касается и героев этой книги. Большая часть их существовала в
реальности, и история запомнила их имена. Другие оставили свой след на