"Дмитрий Колосов. Император открывает глаза" - читать интересную книгу автора

за другим на опаленную солнцем землю.
Год из года Ин Чжэн содрогался от мысли, что не успеет опередить
смерть, что она настигнет его раньше того дня, как он увидит гору Пэнлай.
Мысль точила циньского царя, иссушая душу и источая тело. От рождения не
отличавшийся крепким здоровьем, он страдал от многих болезней: все сильнее
болела грудь, ныли колени, покалывало в правом боку. Все чаще приходилось
прибегать к чудодейственным средствам, изготавливаемым фанши, что
поддерживали силы, а потом вновь ослабляли тело. Ин Чжэну стали сниться
кошмары. Он кричал по ночам, а пред тем, как улечься в постель, клал под
подушку меч, ибо боялся нежданной Смерти.
И, наконец, все было кончено. Путь к бессмертию был открыт. Император
мог смеяться над Смертью. Мог...
Позади послышался негромкий кашель. Ши-хуан обернулся. Чжао Гао, его
правая рука, отвесил поклон. Нефритовые шарики на колпаке евнуха глухо
ударились друг о друга. Император чуть дернул головой, что означало высшую
степень благоволения.
- Все готово, Бися.
Ши-хуан вновь кивнул. Поддерживая левой рукой полу широкого халата,
украшенного златотканными изображениями диковинных животных, император
направился в тронную залу, где уже ждали близкие к нему люди, первые
сановники государства.
Тронная зала была невелика, как бы невелик и сам дворец Циняньгун,
который вряд ли бы произвел впечатление на путешественника, повидавшего
хоромы царей Ассирии, Вавилона и Парсы, тиранов Сиракуз и Галикарнаса,
владык Сирии и Египта. Дворец представлял собой довольно просторное и вместе
с тем безыскусное строение, по форме почти правильный квадрат, сооруженное
по большей части из дерева, а также из мягкого камня, крытое черепицей. Едва
ли не добрую половину его занимала тронная зала, чьи своды поддерживали
двенадцать колонн, отделанных серебром и нефритом. Эти колонны, пожалуй,
были единственным, на чем задерживался взор. Нет, такой дворец был явно
недостоин владыки Тянься. Повелитель Поднебесной нуждался в новом,
величественном и роскошном жилище, подобающем его положению.
Сейчас тронная зала была полна людей. Здесь собралось несколько сот
гуандай и хоу высших ранга. Тесной толпой сгрудившиеся перед троном, они при
появлении Ши-хуана дружно пали на колени, приветствуя своего повелителя.
Император неторопливо прошел мимо распростершихся ниц людей, поднялся на
двенадцатиступенчатое возвышение, на котором стоял трон и опустился на
расшитое шелком сиденье. На него дохнуло дымком возженных на треножниках
благовоний. Ши-хуан поморщился: ароматы южных трав напоминали страшный запах
тлена.
Но он совладал с собой и кивнул ставшему справа Чжао Гао. Евнух хлопнул
в ладоши, давая понять, что можно встать. Придворные поднялись с колен.
Ши Хуан изобразил милостивую улыбку, неестественно натянутую на хищном
нервном лице. Затем он заговорил, и голос его был хрипл, словно карканье
ворона. Криво дрогнула щека, рот исторгнул орлиный клекот.
- Мы рады сообщить нашим слугам добрую весть. Отныне больше не
существует ни Чу, ни Ци, ни Янь, ни Чжао, ни Хань, ни Вэй![11] Отныне есть
только Цинь. Отныне есть единый народ, единое государство, единый правитель.
Настала эпоха нашего величия, эпоха Хэй-ди! Радуйтесь, люди Цинь!
Шквал восторженных криков перекрыл последние слова повелителя