"Дидье ван Ковелер. Явление " - читать интересную книгу автора

пурпурная сутана и напыщенная риторика - лишь атрибуты актера. Но кто мог
так подшутить надо мной? На прошлой неделе никто даже не поздравил меня с
сорокалетием, а с Франком у меня отношения на острие ножа, в которых
взаимопонимание и беззаботность - слишком гнетущие воспоминания.
- Не перейти ли нам к делу?
Он дает понять, что не прочь, а сам рассматривает обращенную ко мне
серебряную рамку с фотографией двух покойников, составляющих на данный
момент всю мою личную жизнь: матери и собаки. Затем переплетает пальцы и
любуется игрой света на желтом камне своего епископского перстня.
- Вот что, собственно, привело меня, доктор. В 1531 году, в Мексике,
жил бедный индеец по имени Куотлактоакцин. Он был сиротой, три года как
овдовел, и у него не было никого, кроме дяди, да и тот занемог.
Он на мгновение прерывается, по-видимому, чтобы дать мне время
поразмышлять над жестокой судьбой незнакомца, обратившегося в прах более
четырех веков назад. Поскольку я никак не реагирую, если не считать того,
что вожу карандашом по папке, он продолжает более безучастным голосом:
- Следует напомнить вам, что в 1531 году началась испанская колонизация
Мексики. Завоеватели без труда завладели страной, поскольку их появление
издавна предсказывалось в ацтекских пророчествах. Император Монтесума
уступил трон Кортесу со словами: "Я ждал вас", и Куотлактоакцин был обращен
в христианство, как и многие другие индейцы, у которых, что и говорить,
выбора не было, но зато они обрели в католичестве счастливый противовес
варварским обрядам своих верховных жрецов. Не стоит забывать, что ацтеки
ежегодно приносили в жертву около двухсот тысяч людей, живьем разрубая их на
куски и вырывая сердце. Так они воздавали почести Солнцу, чтобы тому
захотелось взойти над небосклоном на следующее утро.
Жестом пенсионера, бросающего корм голубям, он призывает меня в
свидетели жестокости этих людей. Я же безмятежным тоном напоминаю ему, что
по количеству человеческих жертв испанская инквизиция ненамного отстала от
ацтекских жрецов, а пациент, которому назначено на два часа, уже ждет за
дверью.
- Мне еще представится случай вернуться к злоупотреблениям испанского
духовенства, - отвечает он, отметая тем самым вторую часть моей фразы. - Но
вернемся к нашему другу Куотлактоакцину, которого я буду для большего
удобства называть именем, которое он сам выбрал себе, когда крестился, дабы
скрепить свое обращение: Хуан Диего. Это был простой, но очень набожный
человек, обладающий, ко всему прочему, недюжинной силой, не колеблясь
пробегающий босиком по полсотни километров в день, чтобы попасть на урок
закона божьего в Тлатилолко, деревню, ныне расположенную в черте Мехико. На
его пути лежал безлюдный холм Тепейяк, где субботним утром 9 декабря 1531
года он и услышал, как чей-то нежный голос прошептал: "Хуанито... Хуан
Диегито..." Он обернулся и увидел перед собой ослепительной красоты девушку,
застывшую в ореоле мягкого света, объявившую ему: "Я Дева Мария, мать
истинного Бога, который всех нас держит в сердце своем".
Я кладу карандаш на стопку рецептов и напоминаю ему о своем мнении по
поводу якобы имевших место явлений Девы Марии в Лурде.
- "Массовые галлюцинации и коммерческое шоу", - перебивает он меня,
повторяя мои же слова. - Я знаю, вы считаете себя убежденной атеисткой, вы
столько раз повторяли это в самых рейтинговых передачах вашей страны. Я
знаю, Лурдский международный комитет врачей интересовался вашим мнением по