"Дидье ван Ковеларт. Вне себя" - читать интересную книгу автора

- Лиз! - кричу я. - Что за шутки?
- Оставьте в покое мою жену!
Его жену? Я так и застываю с открытым ртом, до того у него уверенный
вид. Он примерно моего возраста, сложением пожиже, у него звучный голос,
квадратное лицо, растрепанные светлые волосы, и на нем пижама от "Гермеса",
которую Лиз купила мне в аэропорту Кеннеди. Я с силой стряхиваю его руку.
- Что вы себе позволяете? - кричит он, выталкивая меня за дверь.
- У вас проблема, месье Харрис?
Я оборачиваюсь. Старичок-сосед по-прежнему выглядывает через цепочку.
- Нет-нет, ничего, месье Ренода, - отвечает этот тип. - Уже разобрался.
Я смотрю на одного, на другого. Да что же это такое?
- Вы уверены? - настаивает сосед.
- Да, да. Просто недоразумение. Извините, что разбудили. Вы что, весь
дом хотите переполошить? - продолжает он, понизив голос, и смотрит на меня
так, словно призывает проявить благоразумие и договориться полюбовно. -
Ладно, заходите, разберемся...
Я хватаю его за грудки - за собственную пижаму - и выволакиваю за
дверь.
- Нет уж, это вы проваливайте из моего дома немедленно! И разбираться
будем при всех!
- Мартин! - визжит моя жена.
Он высвобождается, ударом снизу отбив мои руки. Я не успеваю
среагировать - хлоп! - и дверь закрыта. Я оборачиваюсь к старичку, тот
поспешно пятится, хлопает своей дверью и запирается на два оборота. Подавив
изумление, подыскиваю тон, подходящий для такой ситуации. Здравствуйте,
месье Ренода, извините, я ваш новый сосед, мы еще не успели познакомиться.
Он кричит из-за двери, чтобы я убирался вон, не то он вызовет полицию.
Я застываю в тишине лестничной клетки. Абсурдность ситуации
обезоруживает. Как доказать очевидное, если все его отрицают, а тебе нечего
им противопоставить, кроме своего честного слова? Я люблю мою жену, она
любит меня, мы никогда не ссорились, по крайней мере при свидетелях, я
изменил ей только раз за десять лет брака, да и то, так сказать, в рамках
профессии, с коллегой на конгрессе ботаников, она об этом так и не узнала,
мы с ней радовались предстоящей новой жизни в Париже - и что же все это
значит? Я прихожу домой - и попадаю в объектив скрытой камеры? Я принимаюсь
искать на площадке микрофоны, жучки, блики за зеркалом... Но кому я
понадобился и почему Лиз с ними заодно?
Свет гаснет. Я обессиленно прислоняюсь к стене, перевожу дыхание. В
горле ком, в голове пусто, под ложечкой противно сосет - этакая смесь страха
и облегчения, которую испытываешь, когда дурное предчувствие сбывается. Как
только я пришел в себя, я пытался дозвониться жене на мобильный -
безуспешно. Меня не было неделю, а она не встревожилась, не заявила о моем
исчезновении, не обратилась в полицию, хотя там ей сразу сообщили бы, в
какой больнице я лежу в реанимации. И вот я вернулся, а она прикидывается
чужой женой.
Я стою в потемках и гипнотизирую взглядом свою дверь: ну, откройся же,
и пусть выйдет Лиз и с хохотом представит мне своего сообщника, и повиснет у
меня на шее, и скажет: "С первым апреля!" Правда, сегодня 30 октября. И
розыгрыши - это не в ее духе. Любовник, впрочем, тоже. Так я полагал всего
пару минут назад. А теперь меня выкинули из дома, из семьи, и я больше ни в