"Вера Ковальчук. Младший конунг " - читать интересную книгу автора

должен укореняться.
Хильдрид много лет жила с мужем в Ферверке, но когда супруг умер, а из
Скандинавии пришлось бежать, поместье оказалось в руках людей Эйрика
Кровавой Секиры, нынешнего конунга Нордвегр. Кто сейчас владеет законным
наследством ее сына, неизвестно.
Хильдрид незаметно вздохнула. Лишь вспоминая о могилах близких людей -
отца, матери, мужа - она чувствовала всем своим естеством, что такое тоска
по родине. "Долой непрошенные мысли. Хватит. Распускаешься".
Она оставила своего коня там же, где взяла, на поле перед бургом, и
пошла пешком. Заметив это, Альв тоже спешился и повел было коня под уздцы,
но норовистое животное вырвалось и радостно потрусило по полю. Его поймал
пастушок. Раздражение Альва вспыхнуло, как пук сухой соломы в огне.
- Я теперь понимаю, почему Тор запрягал свою колесницу козлами, -
сказал он зло.
Женщина фыркнула, но ничего не сказала.
Она прошла мимо костра, расположенного у входа в кольцо замковых стен.
Возле него держались дозорные, будто грелись. Погода в это время года стояла
переменчивая, ясное небо, только недавно сиявшее всем богатством своей
синевы, затянуло тучами, повеяло промозглым влажным ветром. Они не могли
мерзнуть по-настоящему, но само предощущение холода потянуло их к огню. Да и
огня-то особого влажный валежник не давал - дым да копоть.
На дворе друг за другом гонялись куры, в лужах шлепали гуси. Служанки,
шныряющие по двору, отгоняли их с дороги, но осторожно - гусиные щипки не
шутка, это неприятно. Если не считать одинокой башни аж в три этажа,
остальные постройки были самые простые, приятные для глаза скандинава и
понятные им - бревенчатые стены, увенчанные сетью стропил и крышей, когда
дранковой, а когда и соломенной, одна большая зала то разделена
перегородками, а то и нет. Единственное, что бросалось в глаза любому
северянину - здесь, в Британии, скотину держали отдельно, в стойлах и
хлевах, а не в общем доме.
Скандинавы очень заботились о своей скотине, оберегали ее от холода и
не видели ничего зазорного, чтоб отделить спальное место коровы от
собственного спального места одной лишь тонкой стенкой. Правда, зимы севера
Нордвегр, например, халогаландские, британцам и не снились. Они без
содрогания думали о том, что зимой надо рано утром, в холод и ночь
выскакивать на улицу и бежать в хлев в коровам. Рабыням и свободным женщинам
Нордвегр в этом смысле жилось легче: они шли к скотине через натопленный
дом, из одного его конца в другой.
Хильдрид кивала знакомым, заговаривала с ними - как с урожденными
скандинавами, так и с британцами, саксами. Женщина не слишком хорошо
говорила на саксонском наречии, но уроженцы островов и викинги при большом
желании могли приноровиться болтать друг с другом. Кое-кто из британцев
останавливал Хильдрид, расспрашивал ее о море, о новостях, о шторме и о
слухах. Она отвечала, как могла. У дверей в залу, которая, как водится,
служила и трапезной, и малстофой[9], где Адальстейн обсуждал со своими
людьми военные проблемы. Проблем всегда хватало, а после ужина, с кружкой
слабого пива в руке, обсуждать дела намного приятнее.
В зале столы расставляли не совсем так, как принято в Нордвегр, не друг
напротив друга с проходом посередине, а "перекладиной", и почетные места,
разумеется, считались иначе. Вдоль короткой стены зала ставился "высокий