"Василий Павлович Козаченко. Белое пятно (Повесть про войну)" - читать интересную книгу автора

пят, синей поношенной юбке. На ногах чуни, на голове темная косынка. Лицо
строгое, тяжелое, с крупными выразительными чертами. Этот Микита, если бы
поставить его рядом с женщиной, казался бы мальчонкой, такая была она
стройная и величественная, несмотря на худобу.
Вскоре из трубы повалил легкий синеватый дымок, и долго, возможно час,
из дома никто не показывался.
Второй раз Микита вышел из хаты уже в серой фуражечке с козырьком. В
руках держал серп и топор. Прошагал мимо меня, и теперь я смог убедиться,
что это скорее молодой парень, чем взрослый мужчина. Вероятно, сын, а то и
внук этой бабушки. Вот только очень хлипкий, замученный, и не определишь
сразу, сколько же ему лет - двадцать или все тридцать? И с левым глазом у
него что-то неладно...
Микита пошел куда-то вниз, а немного погодя вышла из хаты старуха. С
плетеной корзинкой, с решетом и ножом. И, насколько я мог разглядеть,
начала собирать на огороде помидоры, рвать фасоль. Подворье несколько
часов оставалось пустым. В хате, кроме этих двух, словно бы никто больше
не жил. Примерно в десятом часу они возвратились снизу, с огорода, вместе.
Он нес снопик осоки и вязанку сушняка, она - полную корзину и решето.
Потом она с ведрами на коромысле и узелком тряпья направилась вниз к
речушке, а он пошел вверх, в село. Вели они себя так, будто и не лежал у
них на подворье под полосатой дерюжкой мертвец. Так, словно все это было
совсем будничным...
Старуха через какой-нибудь час возвратилась с полными ведрами воды и
выстиранным тряпьем на коромысле. Сын - я почему-то уже думал о нем как о
сыне - не показывался до самого вечера...
Боже мой, каким невыносимо тяжелым и длинным был для меня этот день!
Более длинного я, кажется, не запомнил за всю свою жизнь! Чего только не
пережил и не передумал, как только не перемучился я за тот летний день,
неподвижно изнывая в конопле! И меньше всего думал я о собственной
безопасности. А если иногда и появлялась назойливая мысль о том, чем все
это для меня закончится, старался отгонять ее, потому что и в самом
деле... ну, что может со мной случиться в конце концов на родной земле,
среди своих людей? Да еще после всего, что я испытал во время двух первых
вылетов во вражеский тыл и нескольких месяцев пребывания на оккупированной
земле.
А вот что растерял позорно, по-глупому всю группу, что остался
один-одинешенек, как пень... Ведь у меня опыт! А они попали в такую
ситуацию впервые! Ни один из них о таких обстоятельствах до вчерашней ночи
и представления не имел. Для них все это в самом деле - terra incognita.
Да где там... просто геенна огненная, в которой, как кажется в первое
время, всюду лишь и поджидают тебя одни гитлеровцы да полицаи. Невыносимая
досада грызла меня.
И все же нужно было держаться, держаться до вечера, по возможности
изучать обстановку, делать из этого выводы и потом действовать.
Обстановка, как говорится, в близком радиусе была несложной. Пустое
подворье, мертвый ефрейтор и двое незнакомых, по всей вероятности, своих
людей. И больше ничего живого. Не то что курицы там или собаки, даже
кошки, кажется, у этих людей не водилось. За весь день во двор, кроме
Оксанки, ни один человек из сельских, из соседей, так и не зашел.
Интересно только - вообще сюда люди не заходят или же их отталкивает