"Михаил Эммануилович Козаков. Полтора-Хама " - читать интересную книгу автора

печаль - знакомство с жизнерадостным, поистине привлекательным Александром
Петровичем Вертигаловым будет совсем нелишне. К тому же, без ссылок на
разговоры с ним Юзи - нам трудно было бы рассказать печальную повесть об
этом юноше.
Вертигалов арендовал принадлежавший ему ранее дом. К дому прилегал
огород и фруктовый сад в добрую десятину, служивший значительным подспорьем
для жившего в нужде Александра Петровича.
Кроме дома с огородом и фруктовым садом, были еще у бывшего адвоката
семь душ детей разного возраста, двадцатилетняя подагра, листок безработного
дыровской биржи труда и - всегда - хорошее настроение.
Он никогда почти не жаловался на материальные затруднения и не любил,
когда кто-либо часто осведомлялся о его личных делах.
- Суета сует и всяческая суета, голубчики. Не обращайте внимания на эти
"мелочи жизни", - всегда говорил он в таких случаях. - Дети? Слава Богу, что
их семеро, - могло быть дважды столько! Что, разве не могло? А ну, спросите
ее - жену? - весело подмигивал Вертигалов. - Подагра? В подагре политический
строй не виноват, поверьте! Хожу аккуратно отмечаться на бирже, а дома, как
видите, вот чем подкармливаюсь...
На террасе, где принимал гостей, на разостланной газетной бумаге парами
стояли полотняные и брезентовые, мужские, и дамские туфли, которые шил
теперь Вертигалов с помощью своих старших детей.
- Шью, голубчик, шью... Подковываю людские конечности. Вы думаете -
жалею себя, или, может быть, проклинаю "виновников"? А? Врете - ничего
подобного!
- Что вы, что вы! - соболезнующе заулыбается кто-нибудь из
заказчиков. - Не для вас это занятие...
- А кто вам сказал, что это мое занятие? А?... Это занятие для моего
брюха! Да, да, голубчик, это только для брюха. А брюхо у каждого человека,
это - в лучшем случае только скромная свинья, - но все-таки свинья, которую
все мы, кстати, стыдливо прикрываем одеждой... Что? Не так?
Юзе Александр Петрович о том же говорил интимней и подробней:
- Они не понимают, эти дураки, что мое истинное занятие теперь, это -
думать! А? Да, да - думать. Что вы скажете по этому поводу? Они думают, Юзя,
что брюхо, болтающийся язык, две ноги, две руки и еще кое-что от рождения -
вот это и есть человек... Подите, объясните им, что есть еще одна
"малость" - интеллект. А? Ох, какие великолепные дураки... Говорил
Вертигалов быстро, сильно жестикулировал, подтягивая в то же время к животу
мешком оседавшие брюки, наклоняя по-бычьи вперед свою круглую жидковолосую
голову, а речь свою пересыпал всегда исконно русскими ругательствами. Так -
при жене, при детях, при добрых друзьях - исконно русское, туземное слово,
равнодушное к смущению собеседников, летело в них шипящими, друг друга
догоняющими комьями.
А если кто-нибудь пытался робко протестовать, Александр Петрович
простодушно пояснял ему:
- Не обращайте внимание, голубчик. Мое "славянофильство" только в этом
и выражается! Но уже в этом случае я - "панславист"!
Юзя часами просиживал на вертигаловской террасе и слушал молчаливо и
внимательно своеобразные речи возившегося с сапожными колодками Александра
Петровича. А Вертигалов, кроме того, что любил и жалел задумчивого и
болезненного юношу, - видел в нем еще почти единственного внимательного и