"Михаил Эммануилович Козаков. Смертники " - читать интересную книгу автора

в обиду сказано, - она самая клеем, столярным клеем к брюху подмазана.
Насчет смерти, если взять...
- Ну?...
- Вот тебе и ну! Не душа у тебя, Иоська, смерти боится, а пузо. А
выпусти тебя отселева, - все едино на четвереньках ходить тебе в жизни,
козлу длинному...
- Убей меня Бог, - радовался вдруг Иоська. - Пусть меня выпустят только
за ворота, так я до самого Елисаветграда настоящим-таки козлом побегу!
- Ну, и козлом... А козлу какая в жизни цена? - насмешливо смотрели
базулинские глаза.
- Э, брось... А разве, Отец, живой козел хуже мертвого человека?...
Пускай меня Бог хоть в свинью превратит, - бы ее никто не зарезал.
Не понимал Иоська Базулина.
Оба - бандиты, налетчики, они каждый по-своему ждали своего рокового
конца. Замешкавшаяся смерть сохранила для них ряд непонятно дарованных дней,
а дни - слепую и хрупкую надежду на спасение.
- Может, помилуют? - взволнованно-радостно спрашивал иногда Иоська
своего товарища. - Я готов хоть десять, лет тут сидеть и ничего не делать, -
лишь бы помиловали.
- Больно щедрый ты да ленивый, - усмехался Базулин. После первых двух
недель такого же состояния, как и у Иоськи, он проявил затем себя в том, что
так свойственно было его деловитой и спокойной натуре.
Надо было тюремную баню чинить - вызвался к этому делу Базулин. Нар
много сломанных оказалось в тюрьме - и нары Базулин чинит. Пол в тюремной
конторе неисправен -и здесь пригодились базулинские руки.
Он делал все это сосредоточенно, хозяйственно, а работой так увлекался,
что забывал часто о своем положении "смертника". Так тянет упрямый и
трудолюбивый муравей в гнездо своей коммуны крохотную соломинку, не видя
близкого уже, рокового для него человеческого шага, растаптывающего на земле
такую же крохотную муравьиную жизнь.
Все реже и реже вспоминал Базулин о приговоре военного трибунала, и еще
меньше помнили о нем все остальные в тюрьме, видевшие в Базулине исправного
мастерового и спокойного, рассудительного человека.
...Шел к концу уже третий месяц неизвестности, за это время многие
узнали свою судьбу, и только Базулин и Иоська не знали ее приговора. Их
перевели в камеру "срочных". Знать ли Иоське Кацу "срок" свой? - Ночью
приходит призрак его - и страх пытает тогда Иоську, а утром - отбегает пытка
далекими мелькающими верстами.
Может быть, милостив Бог Иоськи, старый услужливый Бог, в беде
впрягаемый человеком в послушные мысли всегда, как, каждодневно, старый конь
в "биндюгу" отца Иоськи в городе Елисаветграде...
И тихонько, прячась от всех, налетчик Иоська Глиста читает по ночам
вынесенную из "хедера" давнишнюю молитву.
И словно заклинаемая этой молитвой - тихо, не оглядываясь на тюрьму,
проходит ночь, но вместе с ней уходит и покорная, раболепствующая мысль о
том, в кого учил веровать богобоязненный "хедер". Так игрок, испытав
случайную удачу, приносимую часто попадающейся в руки картой, ревниво ищет
ее в колоде и - не замечает ее после игры, после азарта и риска...
И однажды, в светлый солнечный день, певший о вольном благоденствии,
рискнул Иоська заговорить о том, что так тщательно хранил по ночам в своих