"Иван Козлов. В крымском подполье " - читать интересную книгу автора

Я даже проводить ее не мог. Лишь издали услышал гудок парохода.
Пожалуй, это были самые тяжелые минуты, какое-то полное прощание с прошлым.
Была семья, дом, хорошая, налаженная жизнь - и вдруг все это поглотила
война. Сижу один за пустым столом, в чужой квартире, с фальшивыми
документами...
Думаю, у каждого бывает момент, когда остро и безошибочно ощущаешь в
себе рождение нового чувства, той страшной силы ненависти, которая нарастала
потом с каждым днем. Да, пожалуй, не знаю, прошла ли она и теперь, эта
ненависть. Может ли она полностью пройти после всего того, что каждый из нас
видел и пережил!
Сложив в чемодан свои небогатые пожитки, а инструмент - в вещевой
мешок, я отправился на новую квартиру. По дороге зашел на базар, купил три
кило свежей рыбы и принес хозяйке "подарок из колхоза".
На работу в Рыбакколхозсоюз я выходил во-время, просматривал отчеты
колхозов, делал выписки, как заправский диспетчер. В середине дня я "по
заданию председателя" отлучался на два-три часа. Это время я проводил на
своей явочной квартире и встречался с нужными мне людьми.
Начали приходить от Сироты коммунисты, намеченные горкомом для
подпольной работы, но почти никого из них я не решился использовать.
Все они были квалифицированные рабочие, стахановцы, по большей части
уроженцы Керчи, партийные активисты, широко известные в городе.
Я сказал Сироте, что эти люди очень хороши для партизанских отрядов, но
в Керчи их оставлять нельзя. В лучшем случае их отправят на работу в
Германию, но, как советский актив, они легко могут попасть и в гестапо.
- Давай малоизвестных людей, постарше возрастом. Совсем нет женщин, а
их нужно побольше. И не обязательно, чтобы все были коммунисты. Очень
желательно привлечь беспартийных патриотов.
Я обратил внимание Сироты и на то, что мне особенно нужны специалисты:
гравер, наборщик, радист, машинистка.
Охотно согласилась остаться в подполье беспартийная наборщица Никишова.
У ее родителей был свой дом на окраине города, работала она в типографии. Мы
условились, что при немцах она выждет некоторое время, заслужит репутацию
"благонадежной", а потом постарается устроиться в типографию. Я поручил ей
теперь же на всякий случай приготовить немного шрифта.
А вот с комсомолкой работницей-швеей Полей Говардовской мне пришлось
поспорить. Поля настаивала, чтобы я ее оставил в подполье, а я не хотел,
потому что она еврейка.
Как было она обиделась, когда я выставил эту причину!
- Я родилась и выросла при советской власти и никогда не чувствовала
разницы между евреем и русским, А теперь, когда нужно защищать Родину, вы
мне об этом напоминаете...
Я сказал, что с евреями немцы расправляются особенно жестоко.
- А я думаю, что немцы со всеми советскими людьми расправляются
одинаково.
Пришлось ей уступить. По внешнему виду она больше была похожа на
армянку. Мы договорились, что сделаем ее по паспорту армянкой. Родные ее -
мать и сестра - эвакуируются, ей мы достанем швейную машину, и она будет
работать на дому портнихой.
Я встретился с Пахомовым, высоким смуглым человеком с резкими чертами
лица. Каменоломни Пахомов знал прекрасно и подробно о них рассказал: