"Евгений Козловский. Грех (история страсти) (киносценарий)" - читать интересную книгу автора

- Никто, - отрезала староста. - Ты мне смотри!
Нинка обернула надменное личико и нарисовала на нем презрительное
удивление.
- Позыркай, позыркай еще. Блудница, прости Господи! - перекрестилась
староста.
Нинка мгновенье думала, чем ответить, и придумала: решила перео-
деться.
Староста злобно глядела на юную наготу, потом плюнула: громко и смач-
но.
В дверь постучали.
- Прикройся, - приказала староста и пошла отворять, но Нинку снова
несло: голая, как была, стала она в проеме прихожей, напротив дверей, в
тот как раз миг, как они приотворились, явив Сергея.
Сергей увидел Нинку, вспыхнул, староста обернулась, снова плюнула и,
мослами своими выступающими пользуясь, как тараном, вытеснила монаха в
коридор:
- Хотели чего, батюшка?
- Д-да! узнать! как устроились.
- Слава тебе, Господи, - перекрестилась староста. - Сподобил перед
смертью рабу Свою недостойную!

В монастыре Святого Саввы народу было полным-полно.
Монах как бы невзначай притиснулся к Нинке, вложил в ладонь микроско-
пический квадрат записки и так же невзначай исчез. Нинка переждала мину-
ту-другую, чтоб успокоилась кровь, развернула осторожненько.
"Я люблю тебя больше жизни. Возвращайся в номер. Сергей".
Нинка закрыла глаза, ее даже качнуло! Странная улыбка тронула губы,
которые разжались вдруг в нечаянном вскрике: жилистая, заскорузлая,
сильная старостина рука выламывала тонкую нинкину, охотясь за компрома-
том.
- Отзынь! - зашипела Нинка. - Я тебе щас! к-курва! - и лягнула ста-
росту, чем обратила на себя всеобщее осуждающее внимание, вызвала усми-
ряющий, устыжающий шепоток.
Нинка выбралась наружу, к груди прижимая записку в кулачке, огляде-
лась, нет ли Сергея поблизости, и остановила такси!

Автору несколько неловко: он сознает и банальность - особенно по ны-
нешним временам - подобных эпизодов, и почти неразрешимую сложность опи-
сать их так, чтобы не технология и парная гимнастика получились, а Поэ-
зия и выход в Надмирные Просторы, но не имеет и альтернативы: нелепо
рассказывать про любо_вь (а автор надеется, что именно про любовь он
сейчас и рассказывает), по тем или иным причинам обходя стороною минуты
главной ее концентрации, когда исчезает даже смерть.
В крайнем случае, если за словами не возникнет пронизанный нестерпи-
мым, как сама страсть, жарким африканским солнцем, чуть-чуть лишь смик-
шированным желтыми солнечными же занавесками, кубический объем, потеряв-
ший координаты в пространстве и времени; если не ощутится хруст, све-
жесть, флердоранжевой белизны простыней; если не передастся равенство
более чем искушенной Нинки и зажатого рефлексией и неопытностью, едва ли
не девственностью Сергея пред одной из самых глубоких Тайн Существова-