"Вильям Федорович Козлов. Я спешу за счастьем " - читать интересную книгу автора

У меня появилось два брата. Я думал, что длинный Костя их будет больше
любить, чем меня. Но он оказался настоящим мужчиной, любил всех одинаково.
Не было у него любимчиков. Я его стал папой называть. Сам. Никто меня не
заставлял. И вот у меня не стало папы...
Я чуть не ошалел от радости, когда через два месяца длинный Костя
пришел к нам. На нем была старая железнодорожная шинель, помятая фуражка.
Шея обмотана бинтом. Лицо худое и в мазуте. Стал на пороге, смотрит на нас
и молчит. И мы молчим... Потом чай пили. Отец закидывал голову назад и
глотал чай, как курица воду. В горле у него что-то булькало и ворчало.
- ...Очнулся я, смотрю, моя голова рядом валяется, - посмеиваясь,
рассказывал он. - Взял ее под мышку и пошел в госпиталь... Пришили.
- Так не бывает, - сказал я.
- Бывает... На войне всякое бывает.
Отец рассказал нам, что мама с братьями и сестренкой в Пермской
области. Мама работает в колхозе. Молотит рожь. Тут я услышал знакомый гул.
Летел "юнкерс". Я думал, что отец встанет и пойдет прятаться в щель,
которую мы с бабушкой вырыли во дворе, за домом. Но он пил чай.
- Самолет летит, - сказал я. - Немецкий.
Отец пил чай и о чем-то толковал с бабушкой.
- Посмотрю, - сказал я. Выскочил из-за стола и ударился через огороды
в лес. Мне показалось, что самолет сейчас бомбить будет. Бомбежек я больше
всего на свете боялся. Самолет улетел. Когда я вернулся, отца за столом не
было.
- Уехал, - сказала бабушка. - Ждал тебя. Хотел попрощаться, да так и
не дождался... Машинист прибежал за ним. На паровозе уехали.
Бабушка смотрела на меня и качала головой. Она-то все понимала.
Я стал закалять свою волю. Летит самолет, а я сижу в избе. Ноги рвутся
за дверь, а я сижу. Тысяча бомб с гнусным воем летит на меня, а я сижу...
Привык. Не сразу, конечно. Это я сделал для отца. Но он не приезжал...


Колеса стали тише стучать. Пол, на котором я лежал, заколыхался,
провалился... и вот я уже не в поезде еду, а в лодке плыву по небу. А
желтое пятно - это не отблеск тусклой электрической лампочки, а луна. Луна
зажигается и тухнет. Зажигается и тухнет.
Я заснул.

2

Мне сразу стало не по себе, как только вышел из вагона на перрон.
Груды кирпичей, несколько красных дырявых стен, скрюченные железные
перекрытия, - вот и все, что осталось от красивого вокзала. Сразу за
станционными путями виднелись груды развалин. Там был
паровозовагоноремонтный завод имени Макса Гельца. Недалеко от вокзала
находилась железнодорожная школа, в которой я учился. От нее не осталось
даже фундамента. Возле путей галдели базарные торговки.
- Жареная картошка, - предлагали они пассажирам. - На постном масле.
Вку-усная!
Я и без них знал, что жареная картошка - штука вкусная. Но денег не
было. А торговки драли за крошечную тарелку три шкуры.