"Вильям Федорович Козлов. Копейка " - читать интересную книгу автора

в двух километрах от деревни Крутой Овраг, где мы живём. Здесь поезда не
останавливаются. Поезда останавливаются в городе. От Крутого Оврага до
города семь километров. Но пассажирский Ленинград - Полоцк, на котором отец
работает проводником, каждую пятницу замедляет ход у разъезда. Все подножки
подняты, а в седьмом вагоне, купейном, опущена. Это для отца. И он всегда
успевает вспрыгнуть на подножку. Каждую пятницу на разъезд к поезду
приходят ещё несколько человек наших деревенских. Они тоже вслед за отцом
прыгают на ходу в седьмой вагон и едут до города бесплатно.
Когда поезд с шумом выскакивает из-за соснового перелеска, машинист
обязательно высунется из будки и, сверкая зубами, помашет нам рукой. А
потом включит воздушный тормоз. Сначала слышится тонкий свист, потом густое
шипенье. Всё медленнее крутятся колёса. На красивых цельнометаллических
вагонах можно разобрать надписи: "Ленинград - Полоцк".
Когда начинает тормозить пассажирский, меня распирает от гордости. Вот
какой у меня отец! Ещё ни один пассажирский в пятницу не уехал в далёкий
Полоцк без него. Я как-то спросил отца:
- А если ты не придёшь на разъезд, что будет делать поезд?
- Ждать, - ответил отец. - Куда же он без меня?
Я понимал, что отец шутит, но всё равно было приятно. Я бы тоже хотел,
чтобы, когда я приходил с дорожной сумкой на разъезд, пассажирский замедлял
ход, а весёлый машинист улыбался мне и махал рукой.
Сразу за околицей начинался овраг. Он тянулся вдоль дороги почти до
разъезда. Может быть, когда-то овраг и был крутым, а сейчас его склоны
стали пологими и заросли ольшаником и бузиной. На дне оврага вокруг сосен и
елей пошла в рост верба и рябина. Был и орешник. Только орехи обрывали
раньше, чем они созреют. В овраге с утра до вечера паслись козы. Иногда
пастух пригонял сюда колхозное стадо. На склонах меж кустов росла высокая
сочная трава.
Мой отец не очень-то разговорчивый. Он может молча дойти до самого
разъезда, вспрыгнуть на подножку и, махнув рукой, укатить с пассажирским
почти на неделю. Но сегодня отец сам со мной заговорил.
- Не привези олифы - обидится, - сказал он.
- Кто?
- Да Пётр!
Мне стало жалко отца. Я представил, как он потащит на себе олифу,
гвозди, белила и ещё что-нибудь тяжёлое. На него наши родственники всегда
стараются побольше нагрузить. Мой отец человек покладистый.
- Ты ведь не верблюд, - сказал я.
- Оно так... А не привезёшь - обиды будут.
- Тогда привези.
- Две бутылки олифы - не велика тяжесть. А Пётр, как ни крути, -
родня.
- А гвозди? - спросил я. - Белила?
- Сумка большая, - невесело улыбнулся отец. - Всё влезет.
Вот и всегда так: сначала поворчит, а потом всё сделает, что ни
попросят - мать или дядя.
- Скорей бы каникулы, - сказал я. - Возьмёшь меня покататься на
поезде?
- Была бы охота.
- Я тебе помогать буду. Подмету, титан вскипячу...