"Вильям Федорович Козлов. Копейка " - читать интересную книгу автора

- Чего-чего, а работы найдётся.
- Я в Ленинграде ни разу не был. И в Полоцке тоже. Хорошо там?
- Везде хорошо, где нас нет, - ответил отец.
На разъезде ждали пассажирский двое односельчан: шофёр Тимка Сенин,
парень лет восемнадцати, и сторож дядя Давид; он жил через три дома от нас.
Увидев отца, они первыми поздоровались. Отец с достоинством кивнул и полез
в карман за часами.
- Через пять минут покажется, - важно сказал он.
Дядя Давид подошёл, протянул портсигар. А Тимка Сенин чиркнул спичкой.
И рукой огонёк прикрыл, хотя ветру не было.
- Денёк-то нынче, - сказал сторож, щурясь от солнца. - Одним словом,
весна.
- Нынче чтой-то рано занялась, - ответил отец, закуривая. - Куда,
Захарыч, собрался-то?
- К свату... Именинник он.
- Погуляй, - сказал отец и снова полез за часами. - Сейчас загудит...
График в точности соблюдаем. Можно часы проверять.
- А ты в "Сельхозснаб"? - спросил отец Тимку.
- Кардан отлетел, - ответил Тимка. - Новый выписан.
- Раз выписан - выдадут, - сказал отец.
Послышался далёкий гул. Поезда ещё не видно, а над лесом уже
выпорхнуло белое пятно. Поднялось повыше, стало большим. А потом
расползлось. Показался локомотив. Машинист улыбнулся, кивнул. Поезд стал
тормозить.
- Ну, бывай, - сказал мне отец. Надел на плечо сумку и ухватился за
поручни вагона. Вслед за ним взобрались Тимка и дядя Давид. Тормоза
перестали шипеть, и вагоны побежали веселее. Железнодорожное полотно сразу
за семафором выгибалось жёлтой дугой. И когда поезд выходил на кривую, то
несколько секунд можно было видеть весь состав от локомотива до последнего
вагона. Потом паровоз скрывался за сосновым бором, подступившим к полотну,
и уволакивал за собой вагоны.
Умчался пассажирский в город Ленинград. В окнах мелькнули незнакомые
лица и пропали. Едут люди куда-то. А я вот никуда не еду. Постою ещё
несколько минут на разъезде и уйду. Когда пассажирский скрывался за лесом,
я всегда ощущал какую-то смутную тревогу. И зависть. Есть же счастливчики
на белом свете. Смотрят в окно вагона и видят новые города и деревни.
Выходят на остановках на перрон и гуляют. А потом в купе пьют горячий чай с
пряниками.
Я ездил на поездах. В основном, на пригородном. До города всего семь
километров. Это через две остановки. А дальше меня почему-то не брали.
Когда мать и отец уезжали в Чебоксары, у нас там родня, меня всегда
оставляли у дяди Пети. Мать говорила, что хочет хотя бы в гостях отдохнуть
от дома и от меня. Красивый, наверное, этот город Чебоксары. Одно название
чего стоит!
Я опустился на пропахший шлаком и мазутом песок и приложил ухо к
тёплому блестящему рельсу. Закрыл глаза. И откуда то из глубины металла
пришёл тихий гул. Так гудят на окном в зимнюю ночь телеграфные провода.
Чуть слышно и печально.
Рядом кто-то засопел. Я открыл глаза и увидел пятилетнего сына
путевого обходчика. Он жил с родителями на разъезде, в будке. Мальчишку