"Вильям Федорович Козлов. Юрка Гусь (Повесть) " - читать интересную книгу автора

а до карманов штанов не дотянуться. Зато бабкина кофта с пышной сборкой на
груди пришлась мальчишке впору.
Глядя на этот шевелящийся комок одежды, из которого тыквой торчала
стриженная ступеньками голова, бабка засмеялась.
- Господи ты боже мой!.. Ну как есть чучело огородное. Хоть на грядку
ставь.
Мальчишка, присев, сердито воткнул кулаки в карманы, подтянул штаны и
пробурчал:
- Спалила шмотки, а теперь чучело! Мой френчик еще бы носить и
носить... Совсем как новый.
- Дырки на нем старые... Слышь, как твои воши щелкают в печи?
- А теперь гони мои корочки...
- Что? - удивилась бабка.
- Ну, эти... ботинки мои... Куда заначила?
- Вон под печкой сохнут... Нужны мне твои ботинки.
В углу на чурбаке запыхтел, зафыркал полуведерный самовар.
Мальчишка еще никогда не пил такого вкусного душистого чая. Он
смотрит на бабку: она осторожно кладет в рот малюсенький кусочек сахара и
подносит блюдце на трех растопыренных пальцах ко рту, дует на кипяток и
звучно прихлебывает.
Мальчишка пробует пить таким же манером, но, расплескав кипяток на
штаны, отказывается от этой затеи. Он ставит блюдце на край стола и,
нагнув шею, начинает со свистом втягивать в себя чай. Бабка, прижмурив
глаза, сосредоточенно дует на кипяток, но мальчишка то и дело ловит ее
взгляд. Теплый взгляд, добрый...
- Как звать-то тебя? Аль без имени?
Бабка придвигает к нему поближе резную стеклянную сахарницу с отбитым
краем.
- Да бери сахар-то...
Мальчишка пьет молча. Бабка, держа блюдце наотлет, ждет. Три раза она
задавала ему этот вопрос, и три раза мальчишка отворачивался.
- Уж не потерял ли ты, сынок, свое имечко, мотаясь по белу свету?
Мальчишка, не поднимая глаз, бурчит в блюдце:
- Гусь...
- Что "гусь"?
- Юрка Гусь... Ну, фамилия у меня такая... Гусь! - в первый раз
улыбается мальчишка. И остренькое хмурое лицо его вдруг преображается:
глаза оживают, блестят, пухлые губы раскрываются, показав дырку на месте
выбитого зуба. А на щеке обозначается маленькая ямочка.
- Годков-то сколько?
- Одиннадцать.
- Ишь ты! - удивляется бабка Василиса. - С виду-то и не дашь...
Больно ростом махонький... Как же ты батьку с маткой потерял? Может, живы?
Убиваются по тебе?
Дрогнувшей рукой Юрка отодвигает от себя сахарницу, и она падает,
рассыпав на бабкин подол кусочки сахара.
- Нет у меня ни батьки, ни матки! Нет! Ясно? - Голос его срывается. -
Один я...
После чая мальчишка пощупал свои ботинки. Еще мокрые. Он забрался на
теплую печку и заснул. Когда проснулся, в окна вползли сумерки. Углы в