"Вильям Козлов. Андреевский кавалер (книга 1) " - читать интересную книгу автора

молчит. Языком попусту молоть Ефимья Андреевна не любила. К мужу относилась
ровно, с уважением, а вот любит ли Ефимья его, Андрей Иванович, не знал.
Сосватали их родители, до свадьбы и не встречались друг с другом: Андрей жил
в Леонтьеве, а Ефимья - в Гридине, это в пятнадцати верстах.
- Щи-то небось с солонинкой? - не повернув головы, пробурчал в бороду
Андрей Иванович. Поесть он любил, да и от хорошей выпивки не отказывался,
хотя пьяным редко напивался: хмелю свалить его было не так-то просто.
- Кажись, мороз отпустил, - сказала жена. - Ягнят надоть вынести в хлев
к овцам.
- Вона на что сгодилось наше бумажное богатство, - с горечью кивнул на
залепленную деньгами стену Андрей Иванович. - Тыщи... И все пошло прахом!
Коту под хвост, грёб твою шлёп!
- Нонешние-то деньги поменьше, ими стены не оклеишь, - невозмутимо
заметила Ефимья Андреевна и так же бесшумно, как и вошла, вышла из комнаты,
пропахшей мучным клейстером.
- Наживали, наживали, спину в лесу гнули, лишнюю копейку поскорее клали
в кубышку, а власть переменилась - и все там-тарарам! - не заметив, что жена
ушла, говорил Андрей Иванович. - Кто же мог знать, что дом Романовых,
простоявший триста лет, вдруг в одночасье рассыплется на мелкие гнилушки?
Разные господа - помещики да фабриканты - куда поболее моего потеряли...
Коли их деньги сверху сбросить, почитай, весь город Питер засыпали бы до
крыш...
Увидев, что жены нет, почесал большой прямой нос, обнажил в улыбке
крупные белые зубы: "Чисто мышь шуршит по дому!.."
Он приклеил еще пару "катеринок", мутная капля клейстера упала на
штаны, но он не заметил. Повернув массивную лохматую голову в сторону двери,
принюхался: из кухни плыл аппетитный запах наваристых серых щей из крошева.
По привычке вытащил из брючного кармана за цепочку большие серебряные часы,
скользнул рассеянным взглядом по черным римским цифрам: половина второго.
За большим дубовым столом уже чинно сидели три дочери, Ефимья Андреевна
двигала ухватом чугуны в русской печи. Она всегда садилась за стол
последней. Андрей Иванович из-под густых бровей суровым взглядом окинул свое
семейство, нахмурился. Девчонки, как по команде, уткнулись глазами в
тарелки.
- Где Дмитрий шляется, грёб его шлёп? - не обращаясь ни к кому,
проговорил он, шумно усаживаясь во главе стола.
Дмитрий - старший сын. Ему пошел девятнадцатый год, и он мог себе
позволить опаздывать - как-никак работал секретарем поселкового Совета и
возглавлял комсомольскую ячейку. Было время, он боялся отца, а теперь сам
взрослый, ростом вымахал почти с Андрея Ивановича, а лицом в мать, такой же
темноглазый и белолицый.
Ефимья Андреевна поставила перед мужем фаянсовую миску, налитую до
краев. Увидев в зеленоватой массе крошева красноватый кусок мяса, Андрей
Иванович подобрел и уже не так сурово посмотрел на дочерей.
- С богом, - глянув на икону божьей матери с хрустальной лампадкой,
сказал он и обмакнул большую деревянную ложку в миску.
Тотчас дробно застучали ложками дочери. До того как отец не начнет,
никто из них не посмеет прикоснуться к тарелке - можно жирной отцовской
ложкой и по лбу схлопотать.
- Какое-то начальство из Климова приехало, - сказала Ефимья