"Юрий Козлов. Геополитический романс" - читать интересную книгу автора

Вертолет тряхнуло, обдало водой, но он остался в воздухе. Аристархов
подумал, что никто никогда не поверит ему, что он ушел от ракеты,
притормозив о воду. Впрочем, вряд ли ему представится возможность
кому-нибудь об этом рассказать. Двух подряд чудес случиться не могло. От
второй ракеты Аристархову было не уйти.
Между тем золотое райское облако вокруг вертолета не рассеивалось.
Аристархов теперь уже не мифическим третьим глазом, но затылком ощущал
ярость заходящего на второй круг пакистанца. Он почти что бросил штурвал,
посадил Жанну к себе на колени, обнял, вдохнул запах ее волос, ощутил вдруг
странное спокойствие, и... счастье, да, именно невозможное счастье переживал
Аристархов, обнимая и целуя Жанну, бросив штурвал, летя в золотом райском
облаке навстречу смерти. Золото все плотнее оплавляло вертолет. Оно мягко
струилось по лобовому стеклу, сладкое золото смерти, и сквозь него
Аристархов увидел, что впереди раздваивается Гильменд. Один рукав широк и
просторен. Другой - утекает в ущелье. Аристархову приходилось видеть, как
горят и падают в ущелья вертолеты. Слышал он по рации и последние слова.
Чаще мат. Иногда очень простые, вроде: "Прощайте, мужики!" Но ни разу - про
Господа.
"Господи, - прошептал Аристархов, берясь за штурвал, - Господи, прими
нас грешных..." - доподлинно, - по крайней мере, относительно себя зная, что
Господь никак не может принять его, губителя караванов и кишлаков, и тем не
менее отчаянно на это надеясь.
Он решил принять смерть над широкой, просторной водой. И уже почти
повернул туда, как вдруг сквозь струящееся по лобовому стеклу райское золото
разглядел нечто белое, похожее на накрахмаленный медицинский халат Жанны,
невесомо стоящее над другой водой - в ущелье, как бы зовущее в скалы.
"Аки посуху!" Аристархов бросил вертолет в стремительно сужающееся
ущелье. Огромный белый пеликан, должно быть, промышлявший по своему
пеликаньему обыкновению рыбой, испуганно полуснялся с воды,
полуперебежал-полупролетел, теряя пух, в прибрежную осоку.
Больше всего на свете Аристархову хотелось бросить штурвал, закрыть
глаза. Но он почему-то был уверен, что принявший крестную муку Господь не
одобрит подобного безволия. Поэтому Аристархов, стиснув зубы, вцепившись
белыми костями пальцев в штурвал, распахнув до лобной боли глаза, взялся
заваливать машину набок, так как уже высекались винтом о скалы не искры, но
целые огненные снопы, как будто не винт, а точильный круг вращался над
вертолетом и кто-то затачивал о него невидимые нож, кинжал, а может,
ножницы.
Справа в скалах раздался взрыв. Другие скалы смягчили ударную волну.
Вверху сквозь искры и клочья пены промелькнул "Мираж". Аристархов теперь
только успевал уворачиваться от бросающихся на него с обоих берегов скал.
Как вдруг достаточен сделался пролет. Впрочем, не успел Аристархов перевести
дух, пролет взялся сходиться конусом. Заорав, Аристархов на форсаже бросил
машину вверх, так что застонала стальная клепка, а когда понял, что этого
мало, невозможным, единожды в жизни удающимся приемом поставил вертолет на
попа и эдаким вертикальным морским коньком - на трясущемся хвосте - не
вылетел, но как бы железным ботфортом на одну ногу выступил из речного
ущелья в раскаленное небо, где уже не было ни райского золота, ни "Миража",
вообще ничего.
Только сейчас Аристархов обратил внимание, что на коленях у него Жанна.