"В.П.Козлов. Обманутая, но торжествующая Клио (Подлоги письменных источников по российской истории в XX веке)" - читать интересную книгу автора

должен удерживать членов партии, оказалась ошибочной. Наши надежды на этот
коллективный инстинкт и на классовое сознание рабочих и крестьян - также
потерпели фиаско. Я теперь вспоминаю Вашу прощальную фразу, сказанную Вами в
1917 г., в момент моего отъезда в Россию. Вы сказали мне, что я не должен
забывать, что окончательно разучился понимать дух русского крестьянина и
рабочего, что годы эмиграции отняли у меня возможность непосредственно
наблюдать за русским обществом и что я должен быть осторожным. Мы все были
захвачены волною власти и успеха. Дав себя также увлечь, я имел возможность
проверить мои выводы на практике, ибо я твердо верил в устойчивость и жизнь
нашей партии. В то время как я бросил массам обещания широких перспектив
социальных реформ, я старался пробудить в развитых слоях пролетариата, у
рабочих и крестьян, чувство самодеятельности. Если бы на местах проводились
директивы центра - был бы создан фундамент для грядущего социалистического
государства, могущего послужить образцом для народов всего мира. Я должен
Вам сказать, что я три года колебался, что три года я не мог решиться
сознаться в том, что мы ошибались, что были выбраны неправильные приемы.
Теперь же, когда я вижу сумму нашей деятельности, я должен сказать, что я
был не прав, что я переоценил силы партии, а также русского крестьянина и
рабочего. Скажу Вам короче: русский крестьянин и рабочий предали свои
интересы; партия изменила - совершенно невольно - своей мягкостью и
рабской психологией, которая, пересилив революционный порыв, на полдороге
задержала развитие революционной психологии. Наивность, детская культура,
детская жестокость, полное непонимание и отсутствие сознания необходимости
работать на грядущий день, лень и неспособность воспринять новые мысли -
все это является той плотиной, прорвать которую оказалось нам не под силу,
несмотря на действительно героические усилия, сделанные партией в течение
этих лет. Если мы держимся, - то исключительно усилиями партии, которая
отдает все свои живые силы на сохранение власти, и этим некоторым образом
поддерживает возможность перевоспитания социального мировоззрения,
подготовив этим этап для дальнейшего развития международной революции.
Но я чувствую, что силы партии изо дня в день выдыхаются и что
внутренние трения и мелкое самолюбие отдельных лиц, ставящих частные
интересы выше общих, разъедают партию.
Я давно осознал неизбежность компромиссов, концессий с нашей стороны,
компромиссов, которые дадут партии новые силы для той небольшой группы
утомленных работников, действительно искренне преданных делу. Без этого у
нас не будет возможности дальше существовать, т.е. мы не сумеем дальше
держаться. Поставить ставку на революционный милитаризм, на наших
"наполеонов" - это, по моему мнению, обозначает проигрыш, и это будет
последним усилием партии, которая погибнет, израсходовав весь запас живой
силы.
Я написал Красину о необходимости частным путем войти в переговоры с
социалистическими группами эмиграции, о возможности какого-либо компромисса.
С такой же просьбой обращаюсь я к Вам, моему старому другу, - как человеку
внепартийному. Вам будет легче установить контакт с нашей эмиграцией и
сговориться с ее вождями. Я очень надеюсь, что в ближайшем получу от вас
какие-либо известия, так как время не терпит и лучше добиться сегодня
соглашения, чем через полгода, - когда по всей вероятности будет слишком
поздно. Я ожидаю Ваших писем в ближайшем. Читая их, я отдыхаю и вспоминаю
Вас и наши споры в Цюрихе.