"Владимир Краковский. Один над нами рок " - читать интересную книгу автора

окончательно выдала свои намерения.- Денег у тебя полно. Чего им лежать
втуне?"
Она хоть и была из простонародья, но окончила в свое время вечерний
университет марксизма-ленинизма, где и научилась слову втуне, любимому у
марксистов-ленинцев. Главврач же обучался только в медицинском институте и
поэтому слово втуне услышал впервые. Оно его до крайности обеспокоило, и он
подумал: "Она пронюхала, где я деньги держу, ей и без дачи выгодно меня
угробить. Надо действовать без промедления".
Деньги лежали у него в черепе, который он, еще будучи студентом, украл
на кафедре анатомии. Этот череп состоял из костей настолько прочных, что
когда его хозяину еще в гражданскую войну стрельнули из винтовки Мосина
прямо в лоб, то пуля в нем прочно застряла.
Сам-то хозяин, конечно, рухнул как подкошенный, и враги, естественно,
подумали, что он убит, а у него было только сотрясение мозга. Через
пятнадцать минут он встал и пошел к своим. Однако сотрясение мозга не прошло
бесследно: его речь стала французской. Красноармейцы, давно и хорошо с ним
зна комые, лупили его пенделями, говоря: "Ты че, Вася?" А он им: "О,
Пари, тру-ля-ля!"
Его отправили в обоз, где он до конца войны выучил три русских слова:
"раз", "два" и "три". "Четыре" ему не давалось до конца жизни. Остаток ее он
проработал вахтером в мединституте, развлекая студентов коротким стишком о
французской столице: "О,
Пари, раз, два, три!" - застрявшая пуля торчала из его лба. Уже в
глубокой старости, незадолго до наступления третьего тысячелетия, он вдруг
однажды выкрикнул: "Четыре!" - так громко, что сбежался весь институт во
главе с ректором. Но это достижение так и осталось единичным, хотя за повтор
ректор обещал вахтеру премию в размере месячного оклада.
Умер этот необыкновенный человек на трудовом посту, настолько при этом
не изменившись, что его три дня принимали за исполняющего служебные
обязанности. На четвертый день гроб с ним был выставлен в вестибюле для
гражданской панихиды, а на пятый как лицо, не имеющее родственников, он был
приватизирован институтом и расчленен студентами младших курсов. Его кости
со временем смешались с другими безымянными учебными пособиями, но череп с
торчащей изо лба пулей содержался, как раритет, в стеклянном шкафу, из
которого и был выкраден будущим главврачом психушки, в то время отпетым
хулиганом.
Но хулиган хулигану рознь. Другой бы стал играть черепом-раритетом в
футбол, будущий же главврач бережно хранил его, таская за собой по
общежитиям и частным квартирам, пряча от чужих глаз в чемодане, накрывая
сверху толщей плохо выстиранного белья.
Пришла пора, и он женился - на девушке легкого поведения, но не в
сексуальном смысле, а в бытовом: все, что главврач зарабатывал, она тут же
тратила. Сексуально же она была как раз наоборот, к моменту женитьбы
девственницей, и всю последующую жизнь не могла простить себе, что так
опрометчиво рассталась с нею: думала, что главврач - принц; он ее обманул,
сказав, что принц.
В контексте этот обман выглядел следующим образом. "Уж не принц ли ты,
что так нахально предлагаешь мне свои руку и сердце?" - надменно спросила
она, считая себя необыкновенно красивой. И отец с матерью так считали, все
родные и двоюродные бабушки, родные и двоюродные тетки. А дядя из Гомеля в