"Владимир Краковский. Один над нами рок " - читать интересную книгу автора

Мы Пушкина умоляли: "Пожалуйста, скажи, зачем стрелял в Дантеса.
Назови причину - и тебя сразу выпустят. Войди в положение главврача -
он вынужден держать тебя за психа, потому что ты говоришь: "Стрелял в
Дантеса сам не знаю с чего. Просто в ум взошло". Это ж только психам всходит
в ум стрелять без причины.
А раз ты не псих, значит, причина была. Скажи нам ее, признайся!
И сразу вернешься в родной коллектив. Потому что срок, положенный за
такое хулиганство, ты уже отсидел в психушке..."
Но Пушкин упрямо твердил: "Причины не было. Стрелял в Дантеса
немотивированно".
Прямо морду хотелось набить ему за такую ложь. Мы же по глазам видели:
мотивированно! Еще как мотивированно!
"Зачем скрываешь? - кричали мы ему.- Какой у тебя мотив скрывать
мотив?" "Стрелял в Дантеса беспричинно,- отвечал Пушкин.- Грохот был, а
мотива - нет".
Наше недовольство росло. Мы из кожи лезли вон, чтоб его освободить, а
он не помогал. Это злило. Между тем дождем сыпались на нас телеграммы короля
Королевских островов: почему задерживаете заказ? Если не устраивает плата -
увеличим!.. Что нам было отвечать? Что Пушкин, без которого мы, как без рук,
в психушке?..
Мы объясняли Сашку, пытались пробудить сочувствие. "Без тебя мы
пропадем",- говорили. Но сердце его не смягчалось. "Не было у меня мотива",-
твердил он.
Но мы знали: был! Пушкин не псих, чтоб палить из самопала без разбору.
Он же его заранее выточил. А в другой раз заранее револьвер купил. Стрельба
по Дантесу была спланированной акцией.
Как тут могло обойтись без мотива?
В конце концов мы решились на обман. Решили придумать мотив, сочинить
его собственной фантазией, причем такой, чтоб от него
Пушкину душу вывернуло...
Такую идею подал нам умница Вяземский. Я вообще не знаю, что наш
коллектив делал бы без него. Больше половины наших общих мозгов находилось в
его голове. Включая и пушкинские. Да, да, и пушкинские мозги, они тоже шли в
общий котел, большая половина которого приходилась на Вяземского...
Расчет у него был такой: Пушкин - человек гордый. Услышав нашу гнусную
клевету, он оскорбится и закричит: "Беспрецедентная ложь! Не было у меня
такого мотива стрельбы..." А дальше не выдержит и добавит: "А вот какой
был..."
То есть отрицание ложного мотива вынудит его высказать истинный.
Мы побежим с этим мотивом к главврачу - и Пушкин вернется в цех...
Если же, говорил Вяземский, Пушкин ограничится возмущением: какая, мол,
ложь, а об истинном мотиве все ж не проболтается, тогда ситуацию нужно будет
усилить. Цинично рассмеявшись, сказать: "Не веришь - и не надо. Главное,
главврач поверит.
Пошли, ребята, к нему, расскажем..." Этого Сашок наверняка не стерпит.
Закричит: "Не идите! Я сейчас сообщу вам настоящий мотив!"
Так мы рассчитывали. Собственно, так почти и вышло: умница
Вяземский не ошибается. Пушкин был вынужден сказать правду.
Что же касается гнусного мотива, то он, можно сказать, напрашивался