"Владимир Краковский. Один над нами рок " - читать интересную книгу автора

перешли, точнее вернулись, к главному вопросу: хорошо ли, что сырье
закончилось и работа остановилась, или плохо? Если плохо, то что
предпринять, чтоб работу возобновить, если же хорошо, то давайте
поаплодируем друг другу, троекратно расцелуемся и разойдемся на отдых, мы
его заслужили.
Из всех собраний, какие у нас были, это получилось самым бестолковым.
Потому что мнения разделились не так, что одни имели одно, другие - другое,
а так, что у всех было и то, и другое, но каждое лишь отчасти. То есть не мы
разделились на два лагеря, а каждый из нас разделился внутри себя. Кто был
рад, тот в то же время был и не рад. К консенсусу при таком раскладе прийти
фактически невозможно.
Да, говорили мы, с одной стороны, это огромное облегчение, что не надо
больше вкалывать днем и ночью, спя урывками на ветоши, а по тебе ползают
черепахи. Мы же света белого не видели, от хронического недосыпа у всех
набрякли под глазами мешки. Наши женщины, беспрерывно готовя и разнося
черепаховый суп, то и дело падали от переутомления в обмороки. Конечно,
огромное счастье с такой жизнью покончить, уехать куда-нибудь на
Фолклендские острова, где утречком можно лениво выйти в шелковом халате к
подножию океана и, сбросив с себя шелка, отдаться ласковым волнам в чем мать
родила... И стыдиться наготы не перед кем: пляж пуст, он же личный, вот что
главное, индивидуальный, купленный за свои кровные, никого на нем нет -
скачи голышом, как конь на лугу...
Но с другой стороны - это ж абсолютная потеря смысла жизни: ликвидация
коллективности существования! С кем поделиться радостью, когда не с кем? Да
и откуда радость возьмется, если вокруг никого?..
Разрываемые противоположными чувствами: вернуться на поприще
производства дуршлагов или предаться неге на Фолклендских островах, мы
затянули собрание до утра. Не осталось ни одного члена коллектива, который
выступил бы менее двух раз. И если в первом выступлении он говорил: давайте
предадимся неге, то во втором: вернемся к счастью коллективного труда.
Настолько раздираем противоречиями был каждый.
Вряд ли мы б сумели прийти к согласию, если б не взял слово умница
Вяземский. Он рассудил на удивление просто и понятно. "Мы должны избрать
негу,- сказал он.- Не потому, что она доставляет больше блаженства, чем
коллективный каторжный труд,- нет, она его больше не доставляет. А потому,
что такая разновидность блаженства - изнеженно извиваться голым телом в
солнечный день на собственном пляже - нами еще не испытана. Не зная же, как
сравнивать и выбирать? Давайте сначала испытаем негу - год, полтора, а для
верности лучше так вообще целую пятилетку, и уже после этого каждый примет
решение. Одни останутся изнывать, лежа рядом с океаном, другие предпочтут
счастье каторжного труда.
Выбор будет сделан со знанием и того, и другого. А сейчас - негу мы
видели только в кино, да и то давным-давно, в последнее время про негу
фильмов что-то нет, все про один труд..."
Все с этим согласились. Крепко обнялись, расцеловались и разошлись,
договорившись: не вынесшие негу вернутся в цех ровно через пять лет и сразу
станут делать дуршлаги. А кому нега придется по душе, тот пришлет
вернувшимся открытку - с видом своего пляжа и приветствием любителям
труда...
Женщины не поехали - ни одна. Наташку Пушкин с собой звал, она