"Владимир Краковский. Один над нами рок " - читать интересную книгу автора

катаются по каналу на турбовинтовой личной гондоле и, попивая кьянти,
распевают песни - Пушкин неаполитанскую: "В легкой лодке на лагуне поплыву я
в свете лунном...", а Данте: "Боже, царя храни..." Он ударился в религию,
регулярно посещает церковь и жертвует большие деньги монахам, чтоб они
упрашивали в своих молитвах Господа Бога принять, в виде исключения, в рай
одного атеиста... Сашкаh...
Никуда не уехал и вовсю процветает толстячок. Покидая цех, мы подарили
ему всех оставшихся черепах, и он, заключив договор с главврачом, переселил
их в психушку. И она теперь черепахами кишит. Толстячок с главврачом
развернули мощное производство, выпускают черепаховую тушенку, черепаховую
колбасу, пакетики с черепаховым супом; открыли в городе ресторан, где
фирменное блюдо - шашлык из черепашины. А из панцирей делают оправы для
очков, портсигары, мундштуки и даже дуршлаги. Вся их продукция украшена уже
ставшим знаменитым фирменным знаком: на древнеегипетском блюде череп с пулей
во лбу...
Разбогатели они сказочно. Кабинет устроили себе просто царский: весь в
коврах и компьютерах. С потолка свисает люстра из горного хрусталя. А над их
общим письменным столом мореного дуба - два портрета. Большой - Пушкина,
снятый с заводской Доски почета, и маленький - Вяземского, с советского
паспорта. Но оба - в золоченых рамах из красного дерева.
Однако важнее всего следующее: в нашей психушке теперь самый высокий по
стране процент выздоравливаемости психов. Главврач больше не впрыскивает им
в мозги отвары растительного происхождения, а просто заставляет вкалывать по
двенадцать часов в сутки. Профсоюзы пытались подать на него в суд за
нарушение конституции, по которой рабочий день в стране - восьмичасовой.
Но он заявил судьям: у меня не рабочий день, а трудотерапия.
Собираюсь прописать некоторым четырнадцатичасовой, кое-кому двенадцати
мало...
Выходит, это все-таки действительно великолепная штука - каторжный
коллективный труд. Мало того, что набивает карманы, так еще и лечит. Я это
испытал на себе: первое время после нашего распада ничем не занимался и стал
заболевать: то одним, то другим, то третьим. Но как только энергично взялся
за дела - все болячки как рукой сняло.
А когда еще стал писать эти мемуары, так вообще взбодрился почти до
неприличия. Например, не могу идти по улице, не насвистывая во всю глотку
марш из Шестой симфонии Чайковского. А вчера для потехи погнался за чужой
кошкой. Два квартала бежал, не отставая, пока она в чью-то форточку не
впрыгнула,- даже не запыхался...
Кстати, о нашей кошке - бывшей цеховой. Пятилетка, отведенная на
испытание негой, истекает, и кошка, живущая теперь у толстячка с главврачом
среди черепах и психов, по-моему, это чувствует. С позавчерашнего дня
повадилась пробираться в кабинет и выть перед портретами. От ее воя у
черепах падает рождаемость, а у психов - производительность труда, толстячок
с главврачом бегают за кошкой буквально с метлой, гонят прочь, но она все
равно прокрадывается и воет.
Наташка-крановщица говорит, что это к добру.