"Владимир Краковский. Один над нами рок " - читать интересную книгу автора

отвечаю: у меня нет в запасе лишних ста лет. Они не понимают, о чем это я, я
же и не разъясняю, что в новой квартире мне понадобится целый век, чтоб
приспособиться так вольно ходить по ней без света. Какой бы распрекрасной
она ни была, если при выключенном свете в ней набиваешь синяки, увольте, я
обойдусь...
С родиной то же самое. Я знаю все ее изгибы и закоулки, мне озираться
нужды нет, все, что вокруг, я нутром чую. Мне на родине, таким образом, и
темнота не страшна, а у нас ведь темно почти всегда, вспышки света редки и
краткосрочны: пока щуришься, жмуришься, кривишься от рези в глазах, словом,
пока к свету привыкаешь, он гаснет,- порой даже хочется сказать: слава
Богу...
В общем, остался я на родине. Но живу большую часть времени не на ней.
Где - не скажу. Да и многим ли это интересно?..
О большинстве разъехавшихся сведений я пока не имею. Где они?
Каких островов накупили? Скучают ли по каторжному коллективному
труду?.. Единственные, о ком у меня есть более или менее обширная
информация,- это Пушкин, Дантес и, конечно, Вяземский.
Последний - в Америке. Но не живет в ней, а частенько в нее наезжает.
Сначала, несмотря на свой ум, а отчасти и благодаря ему, разорился: купил на
все деньги каких-то хваленых акций, а потом оказалось, что за право их
выкинуть надо еще доплатить.
Некоторое время бедствовал, потом, чтоб выжить, открыл в
Сан-Франциско годичную платную школу русского мата. Но учащимся
объявил: чтоб понять русский мат во всех его тонкостях и на всю глубину,
мало изучить русский язык. Необходимо овладеть также основами лингвистики,
истории, психологии, математики, атомной физики и квантовой механики... Курс
обучения постепенно увеличился до трех лет. Особо дотошные студенты накануне
выпуска все ж спохватываются: а где ж мат? Им отвечают: не в мате русское
счастье, но если вам так уж хочется этот позор России посмаковать, то,
пожалуйста, можем ввести четвертый год обучения...
Словом, дело цветет. Умница Вяземский так хорошо его поставил, что
выпускников расхватывают самые престижные фирмы, настолько высоко ценится
диплом школы. Называется она: "Альма мат".
Американцы любят короткие слова.
Дантес тоже уехал не на острова, а - этого можно было ожидать - в
Италию. И первое, что сделал - подал в суд ходатайство о возвращении
первоначальной фамилии. В архивах Венеции ему удалось найти убедительные
документы - и переименование состоялось: он теперь Данте. Купил дворец
семнадцатого века - нижняя ступенька центрального входа плещется в водах
канала; придумал себе герб - отлитый из бронзы венецианскими мастерами, он
красуется над парадной дверью его дворца. Там всего намешано: и венецианская
гондола, и российский сугроб. А посреди - двуглавый орел, перерисованный с
царского герба: одной головой он смотрит на гондолу, другой - на сугроб. А в
лапах держит - в левой: винтик из гадолиния с орихалком, в правой -
самопал...
Самое интересное: в этом дворце у Дантеса живет Пушкин! Сначала
Сашок уехал в Африку, где пробуждал добрые чувства у воюющих племен,
но, получив сообщение, что Дантес теперь официально
Данте, помчался к нему. Их теперь не разольешь водой, которой, кстати,
в таком количестве, как в Венеции, нигде нет. Ночами, рассказывают, они