"Джудит Крэнц. Весенняя коллекция " - читать интересную книгу автора

которую и нужно осваивать. Большинство художников занимаются разрушением,
расчленением, ну и, конечно, поисками каких-то новых путей творчества,
нежели традиционная станковая живопись, но я не стану чертыхаться только
оттого, что ад нынче в моде. Что я делаю? Я стараюсь поймать, ну, пытаюсь
воссоздать память, понимаешь, как поэзия передает чувства, уже отстоявшиеся
и воспроизведенные спокойно, на холодную голову, так и я стараюсь передать
какие-то свои особенно важные воспоминания, какие-то безусловно значимые
моменты моей жизни в красках. На самом деле...
- Замолчи, - сказала Тинкер. - Ты мне мешаешь.
Она медленно продвигалась вдоль стен, останавливаясь у каждой картины,
она не судила и не сравнивала, ибо у нее не было достаточной для этого
подготовки. Она просто позволяла этим картинам входить в себя, она
впивалась в них глазами, наслаждаясь буйным пиршеством роскошных сочных
звучных красок, покрывавших каждый дюйм холста и выплескивавшихся на
широкие деревянные рамы, которые служили как бы продолжением картин.
Образы, созданные Томом, были одновременно волшебно знакомы и странны.
Это было как песня - некий ритм, которому почти невозможно сопротивляться,
мощный чувственный призыв - у Тинкер возникло острое желание касаться этих
картин, погрузиться в них, трогать рукой неровную, густо записанную
поверхность, чтобы убедиться, что эти чудесные, счастливые, танцующие цвета
не ускользнут от нее, не исчезнут...
- Их хочется съесть, - пробормотала она про себя.
- Что? - спросил Том от порога, к которому, похоже, окончательно
прирос.
- Так, глупое замечание, - ответила Тинкер.
- Что ты сказала, черт побери?
- Я сказала, что их хочется съесть, черт побери! Что, у нас уже
отменили свободу слова?
Том вспыхнул от удовольствия.
- Я знаю, что это глупо... - начала Тинкер.
- Это прекрасно! - Он подскочил к ней и, подняв роскошную гриву ее
волос над воротником парки, нежно поцеловал короткий завиток, приникший к
нежной коже на шее. - Но прекрасное мгновение - это лишь одна проблема, -
засмеялся он, слегка дернув завиток. - А как я запечатлею память об этом
мгновении без того, чтобы написать тебя?
- А что тебе мешает написать меня? - спросила Тинкер, уперев руки в
бока. - Разве я сказала, что не буду позировать?
- Но я не пишу портретов. Я никогда не рисовал человека, реального,
сидящего прямо передо мной.
- Почему? - спросила она удивленно.
- Ну это обязывает или по меньшей мере предполагает некоторую меру
сходства, а это всегда меня пугало, - Том сел на любимого конька. - Это
ставит некий предел, некие установленные границы, это имеет уже
тысячелетнюю традицию как одна из самых древних форм искусства - и
неизбежно ведет назад, к изображению зверей и охотников на стенах пещер и
вырубанию из камня богинь плодородия.
- Но если придавать сходство немодно, потому что так делали веками, то
пиши иначе, в своем стиле. Я ничего не имею против того, чтобы ты нарисовал
меня на стене своей пещеры, - сказала Тинкер как бы в шутку, но в то же
время явно не соглашаясь с ним. - Но мне бы не хотелось, чтобы ты воссоздал